Полторы минуты славы

Стас вырос неподалеку, на Второй Паровозной. Ему с младенчества было известно: на автобусе от Привокзального поселка до вокзала езды двадцать пять минут, а если идти напрямик, через пути, то доберешься минут за восемь. Он ходил и за шесть — на спор, на рекорд. Он лазил по вагонам и катался с насыпей на санках и просто на заднице. Он слушал, развесив уши, а потом, лет с восьми, и сам рассказывал малышне местные страшилки. Истории чаще всего были про ноги, зажатые автоматической стрелкой. Говорили, что один мальчик, попавший в подобную передрягу, очень хотел жить — вместо того, чтоб быть раздавленным девяностовагонным составом, он рванулся в сторону. Его несчастная нога оторвалась до колена и осталась навеки одна-одинешенька стоять меж стиснувших ее рельсов. Называли и фамилию мальчика — Шишко. В Привокзальном поселке была улица Шишко. И хотя в школе детишкам рассказывали про первую председательницу дорпрофсожа Калерию Шишко, детишки все равно были уверены, что улица названа в честь мальчика, оторвавшего себе ногу.

Впрочем, были в ходу рассказы и про мальчиков, все-таки раздавленных насмерть, и про старушек, перерезанных поездом то пополам, то на три равные части. Местные алкаши и инвалиды, среди которых много было почему-то именно одноногих, почитались теми самыми страдальцами из страшилок. Считалось, что все они героически потерпели от тепловозов, стрелок и неотразимо бьющих по голове шлагбаумов.

Когда мальчиком Стас засыпал, то еженощно слышал за окном оглушительно-невнятные радиоголоса диспетчерш. Заливались тепловозные свистки всевозможных тембров, продолжительности и мелодических колен — столько же только у соловьев! Иногда раздавался гудок — могучий, низкий. Он громадным рулоном черного бархата разворачивался в ночной тьме. До сих пор стук колес напоминал Стасу не о пути и разлуке, а о доме и тишине.

Нет, никаких шансов у Саши Рябова здесь, в царстве гудков, вагонов и шпал, не было!

Стас теперь совсем не спешил. Он вразвалочку добрался до заброшенного туннеля и замер в его тени. Туннель был выложен тесаными камнями, всегда напоминавшими Стасу большие грязные подушки. Мимо туннеля надо было пройти, чтобы попасть в Привокзальный поселок самой нахоженной, удобной и безопасной тропой. Вряд ли беглец-телегерой сообразит, что надо поискать другую. Он обязательно притащится сюда, к туннелю!

Стас прислушался. Ага, вот и Сашины шаги — Стас успел запомнить этот неровный топот. Здесь, в глухом углу Сортировки, не так слышны были вокзальные шумы и свисты, и поступь неосторожного человека вполне можно было уловить. К тому же поездов тут в последнее время стало куда меньше, а тишины и пустот куда больше, чем в лихие детские годы майора Новикова. Многие пути заброшены. Трава на них стоит стеной, а рельсы из воронено-синих сделались сухарно-рыжими. Старая, столыпинских еще времен, водонапорная башня, напоминающая черный стакан на толстой кирпичной ноге, совсем покосилась. Даже сильнее покосилась, чем Пизанская, но все-таки стояла. А вот деревья вокруг нее разрослись, раскустились на воле. Разве можно было когда-то представить, что на Сортировке будет такая пропасть сирени! Теперь она цвела повсюду, стояла мокрая от дождя, живая, лоснистая и пахла глупыми мечтами.

Стас это все разглядывал, узнавал и не узнавал. Тем более что и свет стал каким-то странным, мутно-желтым. Такое бывает под конец грозового ливня. Темнота и туча быстро прятались за знакомые крыши и тополиные купола Привокзального поселка. Стас, сидя в своем укрытии, никак не мог определить, откуда же этот желтый свет. Потом понял: с запада. Откуда же еще ему быть? Там, должно быть, тучи раздвинулись, солнце садится, только из туннеля этого не видно.

Зато хорошо стали слышны шаги Саши Рябова и даже загнанное его дыхание, выдающее в невольных постанываниях знакомый по сериалу молодой тенорок.

Стас вырос перед Сашей как из-под земли. Измученный, весь мокрый, заплаканный на вид, плохо уже соображающий Саша не сразу понял, что с ним происходит. Только мелькнуло рядом что-то темное и запястья заломило.

— Добрый вечер, господин Рябов, — сказал неприятный металлический голос майора Новикова.

Майор и сам наконец показался перед Сашиным лицом, когда защелкнул наручники за Сашиной спиной.

— Ах, какая неожиданная встреча! — осклабился майор.

Стас шутил, но Саша и вправду никакой встречи тут не ожидал. Он хотел идти, но идти было нельзя. Теперь они стояли с майором оба мокрые, усталые, невеселые. Запад обнаружился во всей красе прямо за ними, за вокзалом. Оттуда солнце доставало их своим медным румянцем.

— Еще куда-то бежать будете? — деловито спросил Стас.

Саша замотал мокрой головой:

— Нет! Не могу больше…

— А когда могли, зачем бежали?

Саша тупо уставился в сторону, на чахлую траву насыпи. Никогда почему-то на насыпях не растет приличной травы…

— Пойдем? — предложил Стас.

— Не могу. Отдохну чуть-чуть…

— Тогда сядем?