Полуденный паром

Боцман, штурман и летчики идут первыми, остальные — следом. Подойти к машине с хлопком почти невозможно. Ее надо стронуть с места своим ходом или на буксире. Кабина грузовика полна дыма.

Миг растерянности.

Капитан ВВС. Бак может взорваться.

Темноволосый летчик. Дурацкая смерть.

Боцман. Загнали, словно пробку. Дело дерьмо.

Штурман. Мы ее выведем.

Внезапно появляется водитель грузовика. Он мрачен и неразговорчив, вид у него убитый.

Водитель. В море?

Штурман. Приказ капитана. В море.

Водитель. Ну, попадись мне эти, которые груз подожгли... А нельзя ли...

Боцман. Не торгуйся. Нельзя! (Просительно.) Не побоишься завести машину?

Водитель. Если бензобак взорвется, то... (Показывает на небо.)

Между боцманом и водителем грузовика опять появляется доцент.

Доцент (вытирая вспотевшие руки). Я включу. Я обязан!

Штурман. Что-о-о? Обязан?

Доцент. Да! (Хватается за ручку дверцы.) Именно я обязан.

Водитель «москвича», стоявший в нарочито небрежной позе, вытягивается при появлении доцента чуть ли не в струнку и делает шаг вперед.

Водитель «москвича» (девушке). Я им покажу!

Да, преодолев последний внутренний барьер, он размашистым шагом подходит к боцману и водителю грузовика.

Водитель «москвича» (отстраняя доцента). Вы! Да у вас машина при погрузке заглохла! Я вам покажу, как...

Он распахивает дверцу и лезет в кабину. Оглядывается через плечо на людей вокруг машины, и все в нем — жесты, выражение лица, посадка головы — становится театральным, им руководят две противоположные силы: подавляемый страх и желание держаться бесшабашно. Сквозь душный дым он замечает парня с комсомольским значком, следящего за ним пытливо и удивленно.

Водитель «москвича». Будешь класть венок, отметь: в трудный момент показал себя...

Голос капитана. Кончайте митинг! Трогайтесь!

Штурман (выходя из себя). Или покажи нам, или убирайся! Какие сейчас речи?!

Водитель «москвича» захлопывает дверцу. Театральные жесты уступают место нервной суетливости. Мотор с первого раза не заводится. Каждый, отступив в сторону и выжидательно сжавшись, прислушивается к холостому реву стартера с таким видом, будто этот рев исходит из его собственного тела и мучителен, словно боль.

Небольшая пауза. Глаза водителя «москвича» слезятся, он закашливается. Он снова жмет на стартер, но мотор не включается.

Мотор заводится лишь на третий раз.

Медленно, очень медленно длиннотелая машина выезжает из тупика. Углом своего кузова она срывает зеркальце с туристского автобуса и выдавливает левое стекло водительской кабины. Водитель «москвича» сгорбился над рулем, губы его шевелятся: подбадривая себя, он непрерывно ругается.

Водитель «москвича». Я им покажу! О черт, я им покажу!

Какая длинная машина! Ее безобразный, обгорелый и мокрый насквозь кузов появляется из-за туристского автобуса дециметр за дециметром, и люди расступаются перед машиной. И вот она выехала на пустую палубу целиком, на всю длину дымящегося тела. Мотор работает на высоких оборотах, и шланги посылают ей вслед свои струи. Водитель, почти зажмуривший глаза, пытается попасть передними колесами на апарель. Он высунул голову в окно и смотрит на палубу, медленно движущуюся под колесами назад.

Водитель «москвича». Еще метр. Черт! Я им покажу! Еще полметра! (В его груди пылает безграничная жертвенность.) Я им покажу!

Он отчетливо видит, как первые колеса медленно вкатываются на апарель. Его рука тянется к зажиганию, нога жмет на тормоз.

В тот же миг внизу взрывается бензобак. Левый бок кабины подкидывает, в открытое окно кабины врывается пламя. Водителя кидает к правой дверце, и, закрыв лицо руками, он застывает, скрюченный, на сиденье.

Яростный голос капитана. Вытащите водителя из кабины. Машину немедленно в море!

Перед взрывом люди полукольцом следовали за машиной. Внезапно весь апарель и даже кусочек моря в его проеме охватывает огонь. Все застывают на месте. Грузовик стоит так неудачно, что железный край высокого фальшборта, являющийся как бы стеной ворот, то есть апареля, позволяет открыть дверцу только наполовину. Потерявшего сознание водителя кое-как вытаскивают из машины, относят на несколько шагов в сторону и осторожно кладут на палубу.

Голос капитана. Грузовик в море! Быстрее, штурман!

Сквозь открытую дверь мостика доносится голос с другого парома.

Капитан второго парома. Разреши идти в порт!

Наш капитан (себе). Катись к своей бабушке! (В рупор.) Грузовик в море!

Жена капитана (робко). А тот паром не может тебе помочь?

Капитан. Никто мне больше не поможет. Банк сорван. Помолчи.

Взгляд капитана прикован к машине, горящей в широком проеме апареля. На секунду взгляд перебегает на водителя, лежащего на палубе, но тотчас возвращается назад.

Все осторожно, плечом вперед, подбираются к пылающему грузовику.