Полукровка

Возле него сновали люди, разгружая телеги и выпрягая лошадей, подошла ближе и тихонечко спросила у сидящего в пыли мальчишки:

— Это постоялый двор? Место переночевать есть?

— Ага. Иди в залу, там папка хозяйничает, а мамка на кухне, есть готовит.

Невольно робея, зашла в большой общий, довольно чистый зал, в конце которого, рядом со стойкой, был виден проем на кухню, откуда пахло восхитительными тушеными овощами с мясом и мелькала плотно сбитая коренастая и краснолицая хозяйка. За стойкой, окидывая грозным взглядом входящих, стоял хозяин заведения, мелкий, худой и лысый мужик средних лет.

— Можно мне заказать поесть и комнату на ночь, — Мари учила, что разговаривать нужно вежливо, но твердо.

— Поесть можно, — неожиданно писклявый голос хозяина вызвал у меня слабую улыбку, — а вот комнату… ты, девка, не вишь разве, сколько народу прибилось сегодня? Комнат нет, но могу предложить переночевать на сеновале за медяк, идет?

Выбора не было, и я согласилась. Ночевать в лесу совсем не хотелось, да и попутчиков там не найдешь.

— Три медяка и иди садись, жена сейчас поднесет ужин.

Оглядевшись, выбрала небольшой стол на четверых, за которым уже сидела пожилая полная женщина с усталым добрым лицом.

— Можно присесть?

— Ой, девка, такая молоденькая, откуда ты? А зовут тебя как? — ее грудной голос был певучим, негромким и очень красивым, и смотрела она на меня с доброжелательным любопытством.

— Я Лия. Иду из Белянок, родители по весне в болоте утопли, а больше никого из родни нет, вот, иду в Лавинию, тетка там троюродная, авось не прогонит.

— Садись девонька, я тетушка Нисса, а мужа зовут Касьян, скоро подойдет. Мы в пригород Лавинии едем, живем мы там, а туточки в гостях у старшей дочери были, внуков проведывали. Вот к мужикам с обозом прибились, они на ярмарку в столицу едут, горшки, плетеные корзинки везут на продажу. С ними не так страшно, говорят, разбойнички пошаливают по дорогам. А как же ты одна-то, а вдруг кто обидит?

— Я хотела попроситься к кому-нибудь, одной и правда страшно, сегодня оборотней на дороге видела, испугалась, — голос мой задрожал. А ведь и правда испугалась, и сейчас нахлынуло заново это сжимающее что-то внутри чувство страха.

— Так поедем с нами, вижу я, девка ты тихая, домашняя, ни к чему тебе одной по дорогам шастать, так и в беду попасть недолго.

Я обрадовалась, но не успела поблагодарить тетушку, как к столу подошел огромный разбойничьего вида мужик, с черной нечесаной стоявшей дыбом шевелюрой, заросший до глаз бородой и по-хозяйски уселся за наш стол. Я замерла.

— Ой, ну что ты испугалась-то, это мой Касьян, он только на вид такой страшный, а сам добрый. А это Лия, к тетке в столицу идет, я ее с нами позвала, сиротка, заступиться не кому, а одной по дорогам болтаться, не приведи Двуликий, что случится-то.

Пока она журчала, пересказывая мою историю мужу, а Касьян внимательно разглядывал меня слегка прищуренными глазами, подлетела хозяйка и выставила на стол миски с овощами и кружки с квасом.

— Ночевать-то ты где собралась, — отвлекла меня от еды тетушка Нисса.

— Хозяин сказал, что комнат свободных нет, и предложил за медяк переночевать на сеновале.

Супруги переглянулись.

— Не, — раздался громкий бас Касьяна, — не гоже тебе на сеновале ночевать, там же один молодняк устраивается! Парни-то… — осекся и, как-то взволновано глянул на супругу.

Я густо покраснела, поняв, о чем он пытается меня предупредить и растерянно посмотрела на тетушку.

— Так с нами переночует. — Быстро сообразила женщина. — Касьян, сходи к хозяину, возьми у него тюфяк какой, на пол бросим и ляжешь.

От благодарности к этим простым, но добрым людям, у меня выступили слезы на глазах, перспектива ночевать с молодыми парнями, прячась от них всю ночь, меня испугала.

— Ой, не плачь, милая, не плачь, сейчас доедим, умоешься с дороги, вон вся замурзанная, по самые брови и спать. Встают мужики рано, едва солнце взойдет.

Вот и прошел мой первый день путешествия. Лежа на тюфяке в комнатке, которую занимали мои попутчики, я мысленно поблагодарила Мать всех зверей и Двуликого за помощь.

Утром, едва рассвело, Касьян растолкал нас с тетушкой и велел спускаться завтракать, а сам пошел запрягать лошадь. Взяв с собой пирожков в дорогу, мы с Ниссой вышли на двор, обоз уже был готов трогаться, забрались на телегу, и я тут же пристроилась еще поспать.

Наше путешествие длилось уже несколько дней. Обоз лениво полз по дороге, если успевали до ночи доехать до какой-нибудь деревни, ночевали там, а так устраивались в лесу, загодя отыскивая подходящую полянку для стоянки. Уже на следующий вечер я взялась готовить на всех. Продукты мне выдавал старший обоза, пожилой, белый как лунь, но еще очень крепкий дядька Захарий. Его сыновья, племянники и прочие помощники готовили стоянку, разжигали костер, занимались лошадьми, а я варила кашу, заправляла ее салом, добавляя свои травки. Получалось так вкусно, что уже в первый раз, поужинав, меня шутливо стал звать замуж старший сын Захария — Милко. Обратил на меня внимание и его племянник Ютас.