Полукровки

Я отслеживал каждое мгновение.

– Обязательно какая-то хрень, – сказал Даррен, глядя на кровь из носа, которую только что вытер рукой. И, чтобы внушить мне отвращение, слизал ее языком, все время не сводя с меня вызывающего взгляда, пытаясь заставить меня отвернуться. А затем он шагнул в ночь из трейлера, в другое тело.

Когда я выглянул из окна, от чего все еще не мог удержаться, он уже схватил блестящее мясо с решетки и убежал, а оно хлопало с обеих сторон его пасти.

В начале другой недели наша учительница биологии, которая велела называть ее Дейзи вместо мисс или миссис, привела очередного особенного гостя.

До того у нас побывали в гостях директор приюта для диких птиц, патологоанатом, поскольку брат Дейзи был полицейским штата, – он рассказывал о разложении и насекомых, – и химичка из местной компании по производству семян, которая ни разу не оторвала взгляда от бумажки с подготовленной речью.

На сей раз это была сборщица помета. Тайная обожательница.

Как оказалось, она была билогом, изучающим жизнь диких животных.

Я оглянулся на дверь, ожидая, когда она появится в проеме. Одно время я, когда думал, кем бы мне стать, решил, что стану биологом. Это было бы замечательное оправдание для беготни по лесам. Типа, так можно получить более близкую и верную картину, чем другие, изучающие дикую жизнь. Так я мог бы втайне использовать свой нос для поиска зверей.

Я бы стал звездой.

Но это не включало отбора проб для исследования глиттерного помета моего дяди.

Тайная обожательница моего дяди заставила нас всех сделать разворот.

– Этот глиттер, он… для обучающих целей? – спросила Дейзи, держа руки наверху как самый вежливый перископ.

Если бы она не носила всегда лабораторный халат, я бы подумал, что она просто старшеклассница.

Я не поднимал взгляда, но слушал всем своим телом. Это особая способность, известная только вервольфам и только четырнадцатилеткам.

– Полагаю, оставивший этот образец научился рыться в мусоре, оставляемом людьми, – сказала тайная обожательница. – Как медведь в национальном парке. Как обезьянки в Бангладеш или Коста-Рике. Как…

– …Как будто у кого-то была вечеринка, – с надеждой сказала Дейзи. Весело.

– Кое-кто постоянно устраивает вечеринки, – сказала тайная обожательница. – Не впервые встречаю я помет конкретно этого животного.

– Кто это? – спросил какой-то ученик.

– Хороший вопрос, – сказала тайная обожательница и снова запустила слайд-шоу, которое загрузила и остановила, чтобы ответить конкретно на этот вопрос. Это была версия детской книжки «Кто какает в парке?», которую я сотни раз видел на сотнях стоянок для грузовиков.

Верный вопрос был – кто такой Даррен?

В кино вервольф всегда намного больше своего человеческого облика. Это чушь собачья. Есть закон сохранения массы. В любом случае после превращения ты всегда на несколько унций легче, если принять во внимание калории, которые ты только что сжег. Всю ту слюну, которую ты роняешь на землю.

– Медведь, верно? – спросил тот же ученик с некоторым отвращением в голосе.

– Диаметр почти такой, верно, – сказала тайная обожательница. – Но, – щелчок, очередной слайд, – я встречала этот вид помета в трех штатах. Медведи куда более территориальные животные. Они находят себе место, в котором им нравится, и остаются там.

– Пантера? – спросила тогда Дейзи, уже не с такой искренней улыбкой, наверное, потому, что хотела, чтобы ее ученики оказались правы, а не показали себя дураками. По крайней мере, не при особом госте.

– Опять же, верный размер, – сказала тайная почитательница, постукивая карандашом по подбородку. – Но, и я проделывала это уже не раз, помет пумы или горного льва чрезвычайно трудно найти.

– Потому что они кошки? – сказал другой ученик.

– Именно, – сказала тайная обожательница, направив на него карандаш как волшебную палочку, подчеркивая, что он прав. – Они закапывают его, и он разлагается прежде, чем я успевала его выкопать. Но… у скольких из вас есть собаки?

– Она никогда не ходит на улицу, – сказал один из футболистов самым унылым тоном, и все рассмеялись, словно это и предполагалось.

– Верно, – сказала тайная обожательница. – Собаки, скажем, больше выставляют свой помет напоказ.

– Так это собака? – сказал футболист.

Это заставило большую часть класса, собравшегося вокруг образца, податься назад.

Это не было экзотикой, такое у всех на заднем дворе валяется. Ну-у-у-у.

– Собаки путешествуют, – сказала тайная обожательница. – И они порой дорастают до таких размеров. Но я жду другого ответа от…

Меня.

Ее карандаш указал на меня. Не из-за моей крови. Не думаю. И не из-за того, что она узнала мой силуэт, просто я был самым тихим. Я был тем, кого она могла спасти, превратить в героя, прямо здесь, перед всеми.

Я поднял взгляд, оказавшись в свете софитов.

– Мистер Толберт? – сказала Дейзи.

Мы называли ее по имени, она нас по фамилиям. Никогда не мог этого понять.

Я сглотнул – мне показалось, что этот звук все услышали.

– Кто больше собаки и способен бегать по трем – трем же? – штатам? – сказала Дейзи, ожидая, когда я произнесу свое первое слово на этом уроке.