Полумрак

Я хотела быть к нему как можно ближе, хотела раствориться в нем. Я хотела его целиком и полностью. Нежные пальцы Эли прошли вниз по моему животу к пуговицам моих штанов. Каждая расстегнутая пуговица заставляла меня дрожать от возбуждения.

Я отшвырнула свои ботинки, он отшвырнул свои, и наконец, мы оба были свободны от одежды и предостережений. Единственное, что на мне осталось — были нитчатые трусики-стриги, и даже они ощущались мной как преграда, а не как невесомое соблазнительное белье. Я хотела разорвать их, Эли прочел мои мысли, опустил руку и сделал это для меня, затем бросил изорванный материал на пол.

В клиновидном потоке света, струящегося сквозь французские двери, глядя друг на друга, мы казались ничем иным как силуэтами и тенями. Руки Эли скользнули по моим бедрам к моей заднице, его глаза пристально наблюдали за мной.

— Повернись, — сказал он, его голос - ни шепот, ни рычание, но что-то между.

Его слова отдавались скорее где-то внутри моей головы, нежели у меня в ушах, и я выполнила его просьбу, развернувшись лицом к стене.

Руки Эли отвели мои тяжелые волосы в сторону, его пальцы двигались к моей пояснице, затем медленно вверх по моей спине. Он рассматривал моих драконов, и продолжил подниматься по моим плечам. И вниз по каждой руке, где он скользнул своими пальцами, его губы и язык ласкали мою кожу.

Я трепетала в предвкушении.

Это была единственная ласковая часть нашей прелюдии. Не глядя, он развернул меня, прижал к голой кирпичной стене моей комнаты и поцеловал неистово и отчаянно, наша страсть была взаимной, я же задыхалась в его объятиях.

Мои руки скользили по его бедрам и заднице, прижимая его ближе к себе. Руки Эли были повсюду, касались каждого моего изгиба и впадинки, и когда он прижался к моему бедру своей пульсирующей твердостью, я застонала и подалась ниже, обхватила его гладкую твердость.

Одним легким движением он поднял меня, шероховатые кирпичи царапали мою спину, и когда я обвила ногами его талию, он вошел в меня. Глубокий стон вырвался из горла Эли и заставил меня дрожать, и он бормотал что-то по-французски.

Боже, я была настолько влажной от сжигающего меня желания... и Эли утолил его сильными толчками. Искры посыпались из глаз, когда неистовый оргазм накрыл меня, но Эли продолжал входить в меня, его губы покоились во впадинке между моей шеей и плечом. Он приглушенно застонал, когда его оргазм прошелся неистовым спазмом по всему его телу и передался мне.

Сильные руки схватили мои, прижали их к стене и переплели свои пальцы с моими. Последовавший за этим поцелуй практически уничтожил меня... этот поцелуй значительно отличался от безумных поцелуев страсти до этого, он был медленный, эротичный, Эли как бы пробовал каждый миллиметр моих губ и шеи.

Без лишних слов, со мной, все еще обхватывавшей его ногами, он отошел назад, развернулся и положил меня на кровать. Никто из нас ничего не мог вымолвить: все еще было свежо и возбуждающе в памяти, мое тело пело от удовольствия.

На какое-то мгновение мои глаза были закрыты, но когда я открыла их, Эли возвышался надо мной, и я замерла. Его глаза стали непроницаемы - точнее светились, так как он с жадностью уставился на меня.

— Эли? — произнесла я взволнованно, и он не пошевелился, я повторила, исключительно громко на этот раз. — Эли! — я просто не была в состоянии произнести что-нибудь другое.

Я была напугана. И я могла сказать, что он боролся за контроль.

Он быстро повернулся, подхватил с пола свою одежду, и исчез так стремительно, что мой взгляд не был в состоянии уловить движение. Я была в шоке.

Сейчас, когда мой разум и тело начали потихоньку отходить от феерического секса, который был между мной и Эли только что, я вспомнила, как много раз он говорил о том, что не уверен, как долго сможет контролировать себя.

Так вот, только что его контроль рухнул.

Что шокировало меня, так это то, что он не просто ушел из моей комнаты. Он ушел из моей квартиры. Оставив меня совсем одну — как приглашение к трапезе для Аркосов и их подрастающей секты.

Скользнув под простыню, я протянула руку, включила вентилятор на потолке на медленную скорость и закрыла глаза, позволит моему сознанию свободно блуждать.

Я была большой девочкой, и к двадцати пяти годам я повидала множество всякого дерьма в жизни. Со мной обращались и похуже — отказ и неприятие были мне прекрасно знакомы. Я совру, если скажу, что меня не задело то, что Эли ушел, но я могу его понять. Думаю в этом смысле, я отличалась от прочих девушек.

Быть плаксой не в моих правилах. Жизнь научила меня не жадничать, если тебе представилась возможность взять от жизни немного удовольствия, пользуйся моментом, другой шанс может не представиться.

Я повернулась и потянулась, взяла рядом лежавшую подушку и обняла ее. Прежде чем уснуть, я проиграла в голове заново последний час моей жизни с Эли, и я отчетливо поняла, что никакой другой мужчина не сможет повторить того, что было сегодня между мной и Эли.