Полуночная принцесса

Шторы, полог над кроватью и стеганое одеяло сменились другими: тяжелый бархат защитно-зеленого цвета уступил место легким тканям кремовых тонов. Теперь стены казались светлее, а камин притягивал взгляд выставленной на нем коллекцией курительных трубок и изящных табакерок. На большом плетеном ковре перед камином стояли диван и старинное кресло-качалка, образуя на удивление уютный уголок для отдыха. Мебель из темного ореха уже не являлась частью общей мрачной обстановки, а удачно контрастировала с остальными предметами.

- Кто?

- Мисс Холланд, конечно. Как это ей удалось?

Кристиан обхватил колени руками.

- Дженни не имеет никакого отношения ко всей этой обстановке, если не считать того, что она сорвала с окна старые, вполне еще пригодные занавеси, испортила мою стену и натерла мне пол своей задницей. Миссис Брендивайн внесла свои предложения, и я с ними согласился. Здесь побывала целая армия работников. Они мыли, терли, вешали и так далее. Дженни среди них не было. И слава Богу! - добавил он, надеясь, что это прозвучало искренне. - Даже генералы союзной армии не все были такими властными, как она.

- Вот почему на покорение Юга нам потребовалось несколько лет, - сухо заметил Скотт.

Кристиан скривил рот в улыбке и насмешливо фыркнул. Скотт подошел к камину и принялся рассматривать трубки и табакерки.

- Не знал, что ты куришь трубку.

- Я не курю. Это вещи Брэйдена.

Это удивило Скотта. Кажется, раньше Кристиан не выставлял напоказ семейные реликвии. Скотт побывал во всех уголках дома Маршаллов, но никогда не видел этой коллекции.

- Он был старшим?

Осторожно взяв с каминной полки пенковую трубку, Скотт подержал ее в руках, любуясь тонкой работой. По следам зубов на конце трубки Скотт догадался, что она была любимой.

- Да, старшим. - "И умер первым", - чуть не добавил Кристиан. Он пытался прогнать горькие мысли. - Миссис Брендивайн нашла их на чердаке. Я и не знал, что они там. Наверное, мама убрала, их подальше после того, как Брэйдена убили.

Скотт положил трубку на место.

- Булл-Ран?

Кристиан кивнул.

- Первое сражение.

Отвернувшись от камина, Скотт пошел к кровати. Ему меньше всего хотелось бередить старые раны Кристиана. Поставив на стол свой докторский чемоданчик, он открыл его и вытащил стетоскоп.

- Как себя чувствуешь?

- Как последний дурак.

- Вообще-то я не о том, - усмехнулся Скотт, - ну ладно, ответ принимается. - Он заставил Кристиана наклониться вперед, прослушал его дыхание, проверил сердце и пульс. - Итак, ты не пьешь... сколько же дней? Четыре?

- Пять, и ты это знаешь.

- Решил проворить, считаешь ли ты.

- Считаю, но не потому, что хочу выпить, - огрызнулся Кристиан, - а потому, что хочу выйти из этой комнаты.

- Терпение, друг мой, терпение.

- К черту терпение! - Он сбросил руку Скотта со своего запястья. Пульс у меня в порядке, сердце и легкие тоже! А вот мышцы слабеют от бездействия и мозг превращается в кашу. Мне не нужно спиртное, мне нужно вырваться отсюда!

- Позволь узнать, что ты будешь делать, когда вырвешься отсюда? любезным тоном осведомился Скотт.

Мгновение Кристиан пребывал в замешательстве:

- Что ты имеешь в виду?

- Только то, что сказал. - Скотт убрал стетоскоп и закрыл чемоданчик. Подойдя к креслу-качалке, он повернул его к Кристиану и сел. - Чем ты собираешься заниматься?

- У меня есть дела в "Кроникл".

- Но ты же сам столько раз говорил, что терпеть не можешь ходить в издательство.

- И что? Есть обязанности, от которых я не могу совсем отказаться. Не хоронить же мне газету.

- А я думал, как раз хочешь. Разве не это ты сказал мне совсем недавно?

Кристиан раздраженно провел по волосам своими длинными пальцами.

- Я сказал, что не хочу быть издателем. И еще я сказал, что стараюсь иметь с "Кроникл" как можно меньше дел. Но хоронить газету? Этого я никогда не говорил! Она нужна слишком многим - кому-то, чтобы зарабатывать себе на жизнь, а кому-то, чтобы заворачивать рыбу.

Скотт усмехнулся:

- Сьюзен говорит, что для рыбы лучше подходит "Геральд". Особенно страницы частных объявлений.

- Слушай, Скотт, у меня никогда не было намерения покончить с газетой. Просто я не стремлюсь соперничать с Грили из "Трибьюн", Беннет из "Геральд" или даже Рэймондом из "Таймс". "Кроникл" несла на себе печать моего отца и моих братьев и несет ее до сих пор. Об этом постоянно заботятся те люди, которые руководят ею. Я бы так не смог. Что касается публикаций, то я редко бываю согласен с точкой зрения "Кроникл". Так было всегда. Сотрудники дважды в неделю терпят мое присутствие в издательстве, но тут уж ничего не поделаешь - у меня тоже есть определенные дела. Я подписываю бумаги, которые кладут передо мной, отвечаю на вопросы, сам что-то спрашиваю и в целом поощряю их труд. Именно им, а не мне газета обязана своим престижем. Я всего лишь единственный уцелевший на войне сын учредителя, - он втянул ртом воздух и медленно выдохнул, успокаиваясь. - Ну а теперь, когда с этим все ясно, может, выпустишь меня отсюда? Мне надо работать.