Полуночная принцесса

Дженни улыбнулась и осторожно подложила подушку под ногу миссис Брендивайн, прикрыв шину сборчатым подолом ее ночной сорочки.

– Когда вы так говорите, вы становитесь очень похожи на мистера Маршалла, – заметила она с едва заметной улыбкой.

Миссис Брендивайн притворилась оскорбленной:

– Ну зачем ты меня обижаешь? Где он, кстати, ходит? Сегодня я его вообще не видела.

– Он ушел в издательство.

– Опять? На этой неделе он ходит туда каждый день.

– Не знаю, – Дженни нарочито небрежно пожала плечами. Она поставила поднос с завтраком на колени миссис Брендивайн и, чтобы чем-то занять руки, принялась бесцельно переставлять на нем приборы. – Он не посвящает меня в свои дела, да они меня и не касаются. А если бы даже и касались, у меня нет ни времени, ни желания в них вникать.

Они с Кристианом так ни разу и не говорили о ночи, проведенной в заведении Амалии. Дженни даже не полюбопытствовала по поводу небольшой заминки в коридоре у дверей спальни Мэгги. Она боялась, что это повлечет за собой другие вопросы и другие воспоминания. Кристиан тоже молчал. Если не считать взглядов, которые он порой украдкой бросал в ее сторону, казалось, он совершенно выбросил из головы ту новогоднюю ночь.

– Хватит, остановись, – сказала миссис Брендивайн, показывая на беспокойно мелькавшие руки Дженни, – и убери поднос. Мне не хочется есть.

Дженни поставила поднос на ночной столик и взяла лежавшую там книгу.

– Хотите, я вам почитаю? – спросила она, перелистывая страницы в поисках того места, где они вчера остановились.

– Положи книгу и не уходи от ответа.

– Даже и не думала, – отозвалась Дженни, откладывая книгу.

– Хм, рассказывай! У меня плохо с ногой, а не с головой, голубушка. Я вижу, что между вами обоими что-то происходит. Наверное, даже лучше вижу, чем раньше, ведь сейчас у меня появилось много времени для размышлений.

– Тогда позвольте дать вам совет: займитесь вышиванием, шейте или пишите письма, – не сдавалась Дженни.

На губах миссис Брендивайн заиграла слабая улыбка. Она задумчиво дотронулась до ямочки на подбородке.

– Мистер Маршалл никогда раньше не уделял «Кроникл» так много внимания. Он заглядывал в издательство один-два раза в неделю, не больше. Конечно, помимо этого, он делал для газеты много других полезных вещей, но чтобы он так рьяно изо дня в день ходил на работу… такого я что-то не припомню.

– Но вы же не знаете, чем он сейчас занимается, – возразила Дженни, – то, что он туда ходит, еще не значит, что он что-то делает. Может, он просто сидит за столом и плюет в потолок.

– Вот то-то и оно, милая. Конечно, это всего лишь мои предположения, – миссис Брендивайн невинно воздела глаза к потолку. – Но мне кажется, он не столько интересуется газетой, сколько просто стремится уйти из этого дома.

Дженни, как ни старалась, не смогла удержаться от вопроса:

– С чего вы взяли?

– С того – и поверь, это вовсе не мое разыгравшееся воображение, что вы с ним избегали друг друга еще до того, как я сломала ногу. А потом стало еще хуже. Поскольку теперь у тебя появились новые обязанности сиделки, то вы с мистером Маршаллом неизбежно стали бы видеться чаще. Чтобы этого не случилось, он и пропадает целыми днями в издательстве. Ну, что ты теперь на это скажешь, Дженни?

– Вам надо спросить об этом у мистера Маршалла, – уклонилась Дженни от ответа, – вряд ли я смогу объяснить его поведение.

– Что случилось в ту ночь, когда ты ездила к Амалии? – не унималась экономка. – Мэри-Маргарет рассказала мне, в каком ты пришла виде…

– У Мэри-Маргарет слишком длинный язык.

– Мистер Маршалл тебе что-то сделал?

– Прекратите! – взволнованно вскрикнула Дженни. Повисло напряженное молчание. Дженни опустила плечи и отвела глаза от испуганного лица миссис Брендивайн. – Простите, – пробормотала она, – я не должна была с вами так говорить. Просто мне не хочется обсуждать все это, а особенно ту ночь.

– Это мне надо просить у тебя прощения.

Дженни покачала головой:

– Нет-нет. Я все понимаю – вы за него переживаете.

– И за тебя тоже. Но это не оправдывает мое назойливое любопытство.

Подойдя к окну, Дженни раздвинула занавески и расчистила ногтем маленький кружок на заледеневшем стекле, который почти тут же затуманился от ее дыхания.

– Я тоже за него переживаю, – наконец сказала она почти шепотом, – вы знаете, что он почти никогда не смеется и не улыбается? Он производит впечатление этакого сильного, невозмутимого человека, но я видела в его глазах такую боль! Мне кажется, ему всегда плохо, – она повернулась, привалившись плечом и затылком к стеклу. – Я говорю не о его ноге. Эта рана не сильно его беспокоит. Но здесь, – она положила руку на сердце, – здесь, в душе, у него пустота. – Дженни усмехнулась, решив, что, наверное, слишком разоткровенничалась. – Ну а теперь что вы на это скажете?

– Да, – тихо произнесла миссис Брендивайн и посмотрела на Дженни увлажнившимися глазами. Как невинна и как мудра эта женщина-ребенок, как хорошо она понимает Кристиана! – Эта пустота была там не всегда, – продолжила пожилая женщина, – она открылась во время войны.