Полуночник

– Ну да. Они забираются на подоконник, и она убаюкивает их сладкой сказочкой, обещая им после смерти блаженную жизнь в Сулка-топи. Затем она мысленно приказывает им прыгать и – вот, пожалуйста, они уже распластались на мостовой, и у каждого сломана шея. Одна капля ее крови в твоей кровеносной системе и – дело сделано. Ты – игрушка в ее руках.

– Но… Я не понимаю, зачем ей это. Если так пойдет и дальше, у нее не останется ни одного сторонника.

Август закашлялся, подавившись дымом, стрельнул в нее взглядом.

– На это есть две причины. Во-первых, она искренне верит, что с каждым подобным жертвоприношением, или же даром Повелителю мертвых, Линтувахти все более и более благоволит к ней. А во-вторых… И в этом-то и загвоздка… Она сама хочет оказаться в Сулка-топи, но живой, не мертвой. К сожалению, топь… Только мертвые могут отыскать дорогу туда. Живым людям неведомо, где находится дверь, ведущая в Царство Смерти.

Алиса кивнула:

– Проктор упоминал об этом.

– Она уверена, что рано или поздно покончившие с собой люди отворят для нее ворота. Да, на Сулка-топь можно проникнуть и при жизни. И для этого не надо себя убивать. Достаточно заставить некроманта воззвать к душе какого-нибудь мертвеца и приказать ей подойти к воротам с той стороны, со стороны топи, и отворить их для тебя.

У Алисы закружилась голова. Получается, все очень просто: как только она убедит Августа призвать душу мертвого человека, чтобы открыть дверь, она проникнет на Сулка-топь!

– Но пока что ее план не сработал, – задумчиво сказала Алиса. – Она до сих пор ищет пути-дороги в топь. Если покончившие с собой люди могут открыть ворота, то… почему же они до сих пор их не открыли? – Август пожал плечами. И Алису вдруг озарило. – Это ведь из-за тебя, да? Ты – некромант, но ты не хочешь открывать для нее ворота, – медленно, боясь спугнуть мысль, произнесла Алиса. – Она убивает людей, чтобы отворить дверь, но ты… ты держишь дверь закрытой. Ты не собираешься призывать души мертвых, так? Ты расстраиваешь все ее планы.

– Нет.

Полуночник Августа съежился, и Алиса забыла, как дышать. Август лгал. Она наклонилась к нему, сверля глазами птаха. И с каждым ударом сердца в ней крепла уверенность, что Август может отворить ворота. Может, но – не отворяет.

– Почему ты не хочешь отворить их? – выдохнула она. – Если не желаешь играть на руку Марианне, то сделай это хотя бы для меня. Я не собираюсь начинать этот чертов Апокалипсис!

Август резко выпрямился, бросил окурок и затоптал его.

– Нет, – отрезал он. – Это палка о двух концах. К двери можно призвать только ту душу, что умерла насильственной смертью. Душу, которая не смогла найти успокоения и почить в бозе – одним словом, тихо-мирно отойти в Сулка-топи – потому, что в этом мире у нее остались незавершенные дела, или потому, что она жаждет мести. – Августа затрясло. – Марианна – больная на всю голову гнида. Ты знаешь, что много лет назад она вырезала свою собственную семью? Не понимаю, почему ее мертвая сестра до сих пор не процарапала ногтями эту самую дверь и не вцепилась ей в глотку. Теперь поняла, какова плата за вход? – Август безумными глазами уставился на Алису, и та испуганно всхлипнула. – Чьей душой ты собираешься пожертвовать, а? Чья отлетевшая душа должна броситься к заветной двери, чтобы только добраться до тебя? Кому предстоит умереть, чтобы распахнуть для тебя ворота?

Алиса задрожала:

– Неправда! Должен же быть какой-то выход! – Ей нужно освободить полуночника Джен.

– Такие вот дела. – Август провел ладонью по каменной стене кузни и сердито выдернул из пачки очередную сигарету. – Такое вот мое благое наследие, втянувшее меня в череду убийств. Я говорю Марианне, что ворота пока закрыты, и она вынуждает все больше и больше людей жертвовать своими жизнями. Я вижу, как они умирают, и ничего не могу поделать. Ибо как только я скажу Марианне, что ворота можно открыть, она еще на один шаг приблизится к осуществлению своей дьявольской затеи – отправить на убой целый город. Я, знаешь ли, верю в Очищение – с этой тронутой Марианны станется: она и не на такое способна.

24

В офисе Вина Келлигана все было верх дном. Сам Вин сидел в центре учиненного им разгрома и скрежетал зубами от злости. Новости, принесенные Латтимером, довели его до белого каления. Эта мерзавка, эта тупая дура, пробралась в Братство и умудрилась не только выйти сухой из воды, но и сбежать! Сколько ему еще ждать? Она нужна ему прямо сейчас. А вдруг она примкнет к Братству? Если Марианна приберет ее к рукам, от его планов не останется и камня на камне. Надо прищучить эту падлу…

Он тяжело поднялся, пинком отшвырнул лежавший на ковре сломанный стул и дыша с присвистом, как загнанный конь, навалился на стол – превосходный стол орехового цвета с полированными ящичками.

– Вин… Пожалуйста… – заныл Латтимер, вестник, принесший дурные новости.

Латтимер, прекрасно знавший, как взбеленится из-за них Вин, особенно сейчас, после сытного и плотного обеда.