Полуночное солнце

– Мы никуда не уходим, – сказала Эллен, заставив его улыбнуться, хотя он всматривался в неузнаваемо размытое пятно своего лица в запотевшем зеркале, а не глядел на нее. Похоже, он был готов простоять так, пока детям не настанет пора вылезать из ванны. Она, не торопясь, выпила кофе и собрала чашки детей. – Отнесу вниз. Не сидите в воде слишком долго, а не то вас затрет льдами, – предупредила она.

Она подумала, ей придется просить Бена отодвинуться от двери. Только она сомневалась, услышит ли он ее – его взгляд был таким сияющим и таким пустым. Когда он протянул руку себе за спину и взялся за дверную ручку, ей пришлось сказать ему, чтобы не глупил: не собирался же он всерьез помешать ей выйти? Потом он сам открыл дверь и бочком выбрался на лестничную площадку, где снова было темно.

– Ты не хочешь зажечь мне свет? – спросила она.

– Разве нам нужен свет в такую ночь?

– Только если мы не хотим, чтобы я свалилась с лестницы.

– Нет, такого я тебе не желаю.

– Как и других несчастий, надеюсь.

– Ничего дурного, обещаю, – сказал он, включая свет в коридоре. – Только чудеса.

Она улыбнулась ему, но его взгляд блуждал где-то в другом месте. Когда она сошла вниз, он остался стоять под дверью ванной. Она поглядела на него из прихожей и увидела, что он наблюдает за ней поверх перил. Выглядел он издерганным и потерявшим терпение.

– Постарайся продержаться еще несколько минут, – попросила она.

Из любой точки прихожей Эллен видела снежную фигуру, возвышавшуюся за кухонным окном. Она постаралась побыстрее включить лампу дневного света. Во флуоресцентном свечении фигура словно шагнула вперед, и Эллен закрыла жалюзи. От этого кухня сделалась еще белее, чем была, белая, словно внутренности айсберга. Она не понимала, почему это так ее беспокоит, как и бульканье, начавшееся где-то за закрытыми жалюзи и становившееся все громче, – это всего лишь шум выливающейся из ванны воды.

– Никто еще не хочет ужинать, правда? – крикнула она в сторону прихожей. – Насколько я знаю Кейт и компанию, вы сегодня весь день объедались сладостями.

Она услышала, как открылась дверь ванной.

– Ваша мама говорит, вы не голодные, – произнес Бен. – Есть вещи поважнее еды.

– Закрой дверь, папа, – вознегодовала Маргарет. – Ты нас заморозишь.

– Так одевайтесь побыстрее. Не заставляйте нас ждать.

С чего бы ему намекать, будто Эллен разделяет его нетерпение, с другой стороны, кого еще он мог иметь в виду? Ладно, она хотя бы узнает, чего все они ждали и что положит конец этой отвратительной нервотрепке. Она услышала, как Джонни с грохотом ворвался к себе в комнату, изображая рев реактивного самолета, а потом наступила тишина, пока Маргарет не сказала:

– Папа, необязательно все время здесь стоять. Я спущусь сама, как только оденусь.

– Папа похож на тюремного охранника из того фильма, который мы смотрели.

– Только я здесь, чтобы выпустить вас на свободу, – произнес Бен, и Эллен не поняла, о чем это он.

– Не стой у них над душой, Бен, – крикнула она. – Не торопи бедную девочку.

– Я уже тапочки надеваю, – сообщила Маргарет, и спустя миг они с Джонни сбежали вниз.

Когда Эллен увидела их вымытые розовые мордашки, у нее защемило сердце – такими уязвимыми они показались, почти как новорожденные. Должно быть, они прибежали так быстро, потому что хотят послушать Бена, однако, когда Эллен увидела, как он, погасив наверху свет, торопливо и беззвучно спускается следом, она легко вообразила, что они убегают от него.

– Кто-нибудь будет еще что-нибудь пить? – спросила она.

Бен испустил вздох, похожий на дуновение ветра в далеком лесу.

– Нет, спасибо, – ответил Джонни, а Маргарет просто помотала головой.

Бен дошел до подножья лестницы и остался стоять между ней и входной дверью.

– Пойдемте к елке, – предложил он.

Но сам он не сдвинулся с места, пока Эллен не вошла вслед за детьми в гостиную, зато тогда он оказался в комнате раньше, чем она успела заметить, и прикрыл за собой дверь. Она с детьми уселась на диван, обнимая их за плечи, а он выключил верхний свет и прошел мимо сверкающей огнями елки к окну. Бен успел отодвинуть одну штору, прежде чем Эллен поняла, что он делает.

– Не открывай, Бен, я тебя умоляю. Ты выпустишь из комнаты все тепло.

Он замялся, всматриваясь в отражение своего лица, которое словно выступало из сугроба, – размытое пятно, размером с половину Старгрейва.

– Я подумал, вы сможете наблюдать, пока я рассказываю.

– Нам хватит и воображения. Задерни шторы, Бен, прошу тебя.

Когда он наконец сделал это, в комнате уже заметно похолодало. Эллен поднялась с дивана и включила газовый камин, который зашипел и затрещал, разгораясь, а Бен подошел к креслу, стоявшему напротив дивана. Он уселся, опустив руки на подлокотники, лицо его утонуло в тени, только глаза сверкали. Он молчал так долго, что Джонни начал хихикать.

– Ну, говори же, папа, – не выдержал он.

– Я просто думал, как лучше подвести вас к теме.

Джонни больше не хихикал, сраженный неожиданной серьезностью отца.

– Если я задам вопрос, Джонни, ты ответишь мне откровенно?

– Д-да, – ответил Джонни лишь с легким намеком на сомнение.