Полуночные

Жан замирает, не в силах оторвать взгляд от атлетического тела, от перекатывания отчётливых мышц под смуглой кожей. Почему-то сейчас не верится, что всего несколько часов назад он прикасался к этому совершенному телу. Жан чувствует себя виноватым, потому что сдался и разрешил делать всё это с собой, потому что не сопротивлялся и сейчас не ощущает себя настолько гадко, как раньше представлял себе. Он спешно поднимается и начинает натягивать на себя одежду, цепляя подаренным господином браслетом свою рубашку и делая на ней затяжку. Он наощупь приглаживает волосы и растирает лицо: в спальне нет ни одного зеркала, так что оценить свой внешний вид сложно. В ванной стихает шум воды. Уже одетый в привычно чёрную одежду Азраэль выходит спустя несколько минут.

– Если хочешь, умойся, – спокойно предлагает он.

Жан послушно кивает и ускользает в ванную, быстро приводя себя в порядок. Когда он возвращается в спальню, господин уже сидит за небольшим столиком и раскладывает еду по тарелкам, кивком головы приглашая занять место напротив. Парень опускается на край пуфа, чувствуя себя очень неуверенно и шатко, после чего они молча завтракают вместе.

– Спасибо, – тихо благодарит Жан, не решаясь посмотреть на мужчину.

Азраэль ничего не отвечает, просто встаёт, заставляя наложника подняться следом, и идёт к двери, открывая её. Это значит, что Жан свободен, и он покидает спальню, надеясь, что это действительно был последний раз, когда его выбрали. Боль, поутихшая рядом с господином, возвращается, и Жан не знает, за что над ним так издевается судьба. Стража сопровождает его на пути в гарем, парень чувствует себя неуютно. Его пробирает до костей от лёгкого сквозняка, гуляющего в дворцовых арках, и он стягивает вместе распустившийся вырез рубашки, только сейчас вспоминая о брошке, которая осталась в спальне Азраэля. Жан не уверен, но, наверно, так и должно быть – новое украшение заменяет предыдущее, или всё же господин забрал подарок по очевидным для них обоих причинам. От размышлений об этом его отрывает мелькнувший в арочном проёме силуэт наставницы. Женщина идёт синхронно с ними и смотрит на него, словно пытаясь предупредить о чём-то. Блондин на мгновение сбавляет шаг, но один из стражников подталкивает его в спину. Силуэт Айси исчезает в саду.

Жан понимает всё только когда переступает порог гарема и на него устремляются взгляды десятков глаз. Несколько магов безразлично отворачиваются, ещё парочка эльфов смотрит заинтересованно, с любопытством ища кто признаки насилия, а кто подарок господина. В толпе мелькает взволнованное лицо Рена. Кайла полулежит боком на подушках в кругу своих подруг, нервно обмахиваясь веером. Гарем затихает с возвращением Жана, кажется, даже птицы в саду начинают петь тише. Рыжая медленно поднимается и движется в его сторону царственной походкой, останавливаясь напротив.

– В чём твой секрет? Почему именно ты? – шипит Кайла ему в лицо, а затем замечает браслет и хватает парня за руку.

– Отпусти его, – из толпы выходит Рен. Жан с силой отдёргивает руку и отступает на шаг назад.

– Заткнись, отброс, – яростно плюёт Кайла в сторону наложника, одарив уничижительным взглядом, затем снова поворачивается к Жану, бросается на него разъярённой фурией. – На твоём месте должна быть я!

И он бы ответил ей, но чёртова вспышка боли прошивает всё тело, отчего парень зажмуривается и оседает на пол. Фейри кричит что-то ещё на фоне, но болезненная пульсация заглушает абсолютно всё. Жан через силу распахивает глаза, когда к крикам Кайлы присоединяется шум бросившихся к ним стражников, остальные наложники шумят, но затем внезапно умолкают. Жан только успевает выставить вперёд руку, чтобы длинные, покрытые красным лаком ногти возвышающейся над ним девушки не полоснули его по лицу. Но этот удар отбивает рука непонятно откуда взявшегося Азраэля, который резко перехватывает кисть рабыни и бросает девушку на пол, не сильно заботясь о ней.

– Жан, ты в порядке? – тихо спрашивает Рен, с тревогой посматривая на лицо парня. Жан молча кивает.

– Господин, это всё он… Простите меня, умоляю… – Кайла испуганно отползает назад, превосходство в её глазах медленно тонет в солёной влаге.

Жан не сразу понимает, за что извиняется рыжая. Его трясёт от боли и страха, когда господин подходит к нему. Но тот лишь протягивает руку, точно так же, как и вчера вечером, и парень осторожно вкладывает в неё свою ладонь. Сильная мужская рука тут же хватается за его пальцы и уверенно вздёргивает вверх, помогая подняться на ноги. И только сейчас блондин замечает глубокие царапины, тянущиеся по предплечью Азраэля. Жану внезапно становится не по себе: эти четыре рваные полосы должны были красоваться у него на щеке.