Полуночные

Азраэль снова тянется к губам Жана, в этот раз тот неуверенно приоткрывает их. Он на пробу проводит кончиком языка по нижней, плавно углубляясь, и наконец-то встречая ответное движение. Парень слабо отвечает, это оказывается не так страшно и совсем не противно, другое дело – чужое возбуждение, зажатое между их телами. Жан пытается не смотреть вниз, иначе паника накроет его с головой, он и так чувствует размер и длину, которые не сулят ему ничего хорошего. Азраэль неожиданно скользит ладонями на его задницу, оглаживая бархатную кожу и чуть сжимая округлые половинки. Жану хочется прикрыться и сжаться, но широко разведённые ноги не дают этого сделать. Господин отпускает его губы и осыпает поцелуями линию челюсти, чуть придерживая пальцами за подбородок и заставляя наклонить голову. У парня пульс учащается ещё больше, Азраэль чувствует это, прижимаясь губами к судорожно бьющейся венке. Блондина внезапно прошивает отдалённо знакомая вспышка, и он глотает собственный тихий стон. Азраэль удовлетворённо ухмыляется, всего на секунду разрешая себе задуматься о том, что никогда не ласкал никого: это же наложники, всего лишь рабы, это они делали всё, чтобы доставить ему удовольствие. Ему не раз приходилось ломать особо строптивых и брать их силой, но этот парень оказывается таким отзывчивым и пьянящим, такого хочется приручить…

Азраэль невольно вскидывает бёдра вверх, проезжаясь сочащимся смазкой членом по животу наложника, и тот снова начинает дрожать. Жан испуганно охает и цепляется за шею господина, когда сильные мужские руки крепко подхватывают его под ягодицами. Азраэль целует его, одновременно поднимаясь на ноги и перенося парня на руках. Он обходит кровать и садится у изголовья, всё так же сажая наложника на себя и подкладывая себе под спину подушку, чтобы можно было на неё опереться. Они смотрят друг другу в глаза, и Жан немного успокаивается, не находя во взгляде напротив ничего жестокого и опасного. Господин наедине с ним оказывается добрее, чем о нём ходят слухи. Азраэль тянется пальцами к красивым ключицам, очерчивая их и касаясь яремной впадинки, а затем скользит по груди. Жан вздрагивает, осознавая, что тело сдалось и подвело его, когда господин подушечкой пальца обводит ореол его соска, и вершина вдруг твердеет, словно от холода. Жан шумно втягивает сквозь зубы воздух и сжимает ковку на изголовье кровати за спиной мужчины. Азраэль тут же зажимает твёрдую горошину между пальцев и начинает теребить её. Парня выгибает дугой в его руках, он глухо стонет, а его член внезапно начинает наливаться кровью.

– Так лучше… – удовлетворённо бормочет Азраэль себе под нос и тянется к бутыльку со смазкой, стоящему на прикроватной тумбочке.

– Пожалуйста, не делайте этого. Умоляю вас, господин, – Жан приходит в себя, снова начиная плакать.

Азраэль возвращает смазку на место, подхватывая парня, когда того покачивает от вернувшейся боли.

– Не стоит делать поспешных выводов, – господин пробегается пальцами по бедру юноши, но это не помогает. – Эй, дыши. Давай, – он не знает, откуда в нём берётся эта нежность, но набирает воздух и прижимается к побледневшим губам наложника, выдыхая ему в рот и буквально заставляя его дышать таким образом.

Адская боль медленно уходит, сознание Жана становится более чистым. Он изумлённо смотрит на господина, и сердце пропускает удар от неправильного трепета, который он испытывает к фактически своему врагу и хозяину, отобравшему его свободу.

– И не называй меня господином. Просто Азраэль. Я хочу, чтобы ты сегодня стонал моё имя, – он хрипло шепчет это на ухо наложнику, неожиданно прикусывая мочку и пытаясь вернуть предыдущий настрой.

Жан тихо скулит, непонимающе наблюдая, как господин берёт его руки и снимает с левой браслет, перестёгивая его на правое запястье. Азраэль снова тянется к бутыльку, выливая прозрачную субстанцию блондину на пальцы и укладывая его ладонь на свой член, заставляя крепко обхватить его. Парень краснеет до кончиков волос, чужое возбуждение чувствуется странно, но ему не противно. Он послушно начинает двигать рукой.

– Сильнее… Сожми сильнее… – голос господина хрипит, а дыхание сбивается.