Полуночные

Азраэль проходит мимо едва не плачущего мальчика-волка, даже не посмотрев на юношу. Он не обращает внимания на девушек. Лица некоторых из них искажены гримасой ужаса, а некоторые, в том числе и Кайла, завлекающе улыбаются мужчине, пытаясь сделать всё, чтобы попасть к нему в постель. Азраэль обходит фейри словно преграду, возникшую у него на пути, замечая вдали, едва не в самом углу, знакомый силуэт. Жан перестаёт дышать, всё ещё смотря себе под ноги и взывая ко всем богам, чтобы это оказалось страшным кошмаром. Но впереди шуршат одеждами наложники, оборачиваясь вслед господину, который вдруг ускоряет шаг и идёт прямиком к нему.

Жан неуверенно поднимает взгляд, когда видит в шаге от себя чужие ноги, обутые в армейские ботинки. Он вздрагивает, и это не остаётся незамеченным. Внимательный взгляд тёмно-синих глаз Азраэля останавливается на нем и застывает на мгновение, а затем господин неожиданно протягивает руку ладонью вверх – приглашающий открытый жест. Азраэль и сам не ожидал от себя подобного, да и Жан уже был наслышан о том, как должна выглядеть церемония выбора наложника: господин должен был всего лишь кивнуть в сторону того, кто ему понравился, а дальше уже стражники отводили наложника или наложницу к нему в спальню. А сейчас эта широкая, мозолистая от постоянного контакта с оружием ладонь и длинные пальцы, от которых почему-то трудно оторвать взгляд, маячат перед ним. Это окончательно выбивает блондина из колеи. Он не понимает, почему все вокруг тихо охают. Он не знает, чего от него хотят – его выбирают снова, против всех правил, или же это требование вернуть брошь, потому что он её не заслужил, ведь ничего не было. В уголках глаз невольно начинает скапливаться влага, и Жан едва держится, не решаясь что-то сделать или спросить.

– Пойдём, – Азраэль выжидает мгновение, но руку не убирает, чтобы не делать этот момент ещё более неловким; его голос немного хриплый от внезапно нахлынувшего желания обладать.

Жан сглатывает ком в горле и неуверенно вкладывает ледяную дрожащую ладонь в руку своего господина. Горячие чуть шероховатые пальцы тут же сжимают её, согревая. Азраэлю плевать на удивление охраны и рабов, он просто ведёт парня на выход между расступающимися перед ними наложниками. Ноги не слушаются Жана. Парень еле перебирает ими, боясь зацепиться за края ковровых дорожек, ещё и господин выше него почти на голову – он идёт большими шагами, и Жан едва успевает за ним. Всю дорогу Азраэль держит его за руку, и парень вздрагивает, когда горячие пальцы исчезают и его пропускают в уже знакомую спальню. Боль возвращается, и Жану не хочется думать о причине этого. Возможно, раньше её унимал контакт с свободным носителем магии.

Азраэль небрежно сбрасывает обувь вместе с носками ещё у двери. Жан и так босой, он стоит в стороне, обхватив себя руками, пока господин проходит мимо него и направляется к небольшому столику в углу, делая несколько жадных глотков из стоящего на нём стакана с водой. Сегодня невыносимая жара, и только сейчас, когда сумерки плавно опускаются на дворец, становится чуть полегче. Азраэль чувствует слабую усталость, ему наконец-то удаётся остудить желание, возникшее к наложнику, которого он выбрал во второй раз. Он убеждает себя, что та ночь не считается, ведь он не сделал то, что должен был. Да и в этот раз почему-то неохота – Азраэль за версту чует сладкий запах невинности, и ему хочется сохранить этот цветок подольше. Обычно ему всё равно, так было всегда, чужие чувства и ощущения не имели никакого значения. Но сейчас он смотрит на испуганного юношу перед собой, и Роби снова всплывает перед глазами, а в ушах эхом звучит: «Невиновен». Азраэль оборачивается к парню спиной, сбрасывая чёрную футболку и на мгновение прикрывая глаза, но нежелание делать больно никуда не девается. Жан смотрит на сильную мужскую спину, покрытую рунами, и боится дышать, понимая, что в этот раз ему не отвертеться.

– Подойди, – Азраэль разворачивается и тихо подзывает к себе.

Жан послушно плетётся вперёд на негнущихся ногах, остановившись в шаге от мужчины, но тот сам сокращает это расстояние, обдавая терпким запахом. Азраэль не трогает его, просто стоит напротив. Но блондин не решается поднять взгляд на лицо господина, невольно рассматривая крепкую грудь. Никто не сказал, что он должен делать, и должен ли вообще, да и нет сил и смелости на это. Непрошеные слёзы застилают глаза прозрачной пеленой, но Жан держится до последнего, пытаясь удерживать магию под контролем, хоть и отчаянно хочется отпустить её и отключиться от боли.

Азраэль смотрит на пушистые, светлые дрожащие ресницы, а затем тянется пальцами к подаренной им броши. У Жана почти все силы уходят на то, чтобы не шелохнуться: злить господина опасно, его предупреждали. Азраэль аккуратно отстёгивает украшение, чуть оттягивая воротник рубашки, чтобы не поранить иголкой кожу наложника, а затем откладывает брошку на столик. Хоть здесь и жарко, но парня бьёт озноб, а по спине под рубашкой струится холодный пот, и наверняка это не понравится господину.