Полуночный танец дракона

А в 1937-м огромными антилопьими прыжками несся через улицу, весь пропахший губной помадой и еще чем-то юным и прекрасным, весь в мыслях о любви и о том, что, черт возьми, уже такая позднотища и его сейчас точно убьют… Едва не сбив с ног какого-то прохожего у крыльца, он выкрикнул «Простите!» и дернул входную дверь.

А вот это было уже в 1947 году: возле дома остановился автомобиль, в котором сидели Уильям в дорогом твидовом костюме и его молодая жена. Было уже очень поздно. Оба падали с ног от усталости, от обоих несло спиртными напитками, которые, судя по всему, предлагались в этот вечер в изобилии – и в том же объеме и употреблялись. Некоторое время парочка сидела, прислушиваясь к шуму ветра и собираясь с силами. Потом они все-таки вышли из машины и принялись копаться ключом в замке входной двери. Но едва они переступили порог своего дома, навстречу им из гостиной вышел какой-то незнакомый старик.

– Что вам нужно в моем доме?! – возмущенно прокричал он.

– О господи, кто это? – воскликнул Уильям. – Что вы тут делаете – в нашем доме? А ну-ка, убирайтесь!

После чего, недоумевая, почему же этот старик вызывает у него такие странные чувства – вплоть до тошноты и озноба, – Уильям обыскал его и, вытолкав из дома, запер на ключ дверь.

С улицы тут же послышались крики:

– Это мой дом! Вы не имеете права выгонять меня на улицу!

Но они легли спать и выключили свет.

Кажется, в 1928 году Уильям вместе с другой ребятней кувыркался в листьях на лужайке перед домом. Была уже глубокая ночь. Мальчишки караулили рассвет, чтобы не пропустить момент, когда к станции прямо по рельсам (которые утром бывают такого красивого голубого цвета) подъедет с пыхтением настоящий цирковой поезд… И это было так здорово – возиться, хохотать и устраивать потасовки в кучах сухих листьев, да еще ночью, – что, когда к ним подошел старик с фонариком в руках, они даже не обратили на него внимания.

– Что это вы тут устраиваете среди ночи у меня на газоне? – поинтересовался старик.

– А вы, вообще, кто? – вынырнув на секунду из-под куча-мала, спросил его Уильям.

Некоторое время старик стоял и молча смотрел на детей, которые продолжали самозабвенно возиться в листьях. А потом у него из рук вдруг выпал фонарик.

– Мальчик, а мальчик! – Старик наклонился и тронул за плечо того, кто ему отвечал. – Я, кажется, понял! Я – это ты, а ты – это я! Боже мой, как же все это… Я так тебя люблю! А хочешь, я расскажу тебе, что с тобой будет потом, через много лет? Если б ты только знал! Меня ведь тоже зовут Уильям, как и тебя! И все эти, которые заходили сейчас в дом, они тоже Уильямы. Вернее, один и тот же Уильям. Тот же, что и ты – тот же, что и я! – Его трясло. – Понимаешь, все время собралось здесь… Много, много лет сразу!

– Дядя, ты чего, совсем чокнулся? – сказал мальчик. – Уходи!

– Но…

– Не приближайся ко мне, ты, псих ненормальный! А то сейчас папу позову!

Старик попятился назад и скрылся в темноте.

Свет в доме то зажигался, то снова гас. Мальчишки молча возились в опавших листьях. А старик все стоял и стоял под деревом на лужайке…

В 1947 году Уильям Лэттинг лежал в своей спальне на втором этаже и никак не мог уснуть. В конце концов он встал с кровати, закурил и подошел к окну.

– Ты чего? – спросила его жена.

– Кажется, этот старик так и стоит под нашим дубом.

– Да нет, тебе показалось… – сказала жена.

Уильям сделал глубокую затяжку и задумчиво кивнул.

– А что это там за дети? – спросил он.

– Какие еще дети? Где?

– Да вон, на лужайке, валяются в листьях. Тоже мне, нашли время для игр!

– Может, это дети Моранов?

– В такое время, прямо среди ночи? Не смеши меня. Это точно не они.

Все так же стоя у окна, он закрыл глаза и прислушался.

– Слышишь? – спросил он жену.

– Что?

– Ребенок где-то плачет…

– Нет, я ничего такого не слышу, – сказала она и еще раз прислушалась.

И тут они оба явственно услышали, как кто-то подбежал к дому и повернул дверную ручку. Уильям Лэттинг вышел в коридор и посмотрел вниз. В прихожей никого не было.

А в 1937 году Уильям открыл входную дверь и увидел, что с лестницы, со второго этажа на него смотрит какой-то мужчина, в халате и с сигаретой.

– Пап, это ты? – спросил он.

Мужчина в халате ничего не ответил – просто вздохнул и скрылся в темноте. А Уильям отправился на кухню, чтобы провести небольшую ревизию в ящике со льдом.

А мальчишки все так же кувыркались в перине из сухих листьев.

Уильям Лэттинг снова насторожился.

– А теперь – слышишь?

Они прислушались.

– Это тот самый старик. Он плачет.

– Почему плачет? – спросила жена.

– Почему люди плачут? Наверное, от того, что плохо…

– Если к утру он не уйдет, придется вызывать полицию, – проговорил в темноте голос жены.

Уильям Лэттинг отвернулся от окна, затушил сигарету и вернулся в кровать. Некоторое время он лежал и молча смотрел в потолок, на котором мелькали отблески огней. Когда они мелькнули в тысячный раз, он сказал:

– Нет, полицию я вызывать не буду. Даже если он не уйдет.

– Это почему?

– Просто не хочу… – почти шепотом ответил он. – Не хочу и не могу.