Полураскрытая роза

– Что ты имеешь в виду? – Большие карие глаза Рамоны становятся еще больше.

– Точно не знаю, – говорит Винсент.

– Ты счастлива?

– А ты?

– Я да. И хочу, чтобы ты тоже была счастлива, – говорит Рамона с грустным лицом.

Среди подруг Винсент Рамона самая добрая. Она из тех женщин, которые возят с собой в машине всякие снеки и подарочные карты, чтобы раздавать стоящим на перекрестках бездомным. Из тех женщин, которые ухаживают за общинными садами старичков и выдирают сорняки, когда те сами не могут. Она переживает, когда окружающие ее люди несчастливы. Она переживает, когда ее цыплята несчастливы. Бывало, что во время их разговоров Рамона принималась рассказывать, как подумала, будто один цыпленок или лама впали в депрессию, или будто кроликам не хватало внимания, и она перенесла их из сарая в дом.

Рамона рыдала вместе с Винсент, когда открылась тайна Киллиана. Плакала о том, как расстроилась Винсент и как все это вынуждает лучшую подругу уехать, и плакала, потому что дала трещину их четверка. Рамона болела за то, чтобы Винсент и Киллиан продержались и остались вместе. Питер тоже. Винсент бросает взгляд на Питера, и он, видимо, чувствует это, потому что оборачивается и встречается с ней взглядом. Его глаза загораются, он улыбается ей.

– Как хорошо смотреть на тебя, Винсент Уайльд. Сколько раз за этот уикенд я это сказал? – говорит Питер с типичным акцентом штата Теннесси. Питер – еще один мужчина в жизни Винсент, к которому она чувствует привязанность, как к брату. Они с Рамоной очень давно вместе, и он всегда был замечательный. К тому же рыжей масти. К рыжим Винсент всегда питала симпатию.

– Ну, мне это слышать не надоедает! – улыбаясь в ответ, говорит Винсент.

Киллиан пьет кофе и наблюдает за ней. Она помнит вчерашние поцелуи. Они уже практически полжизни целуются. Она помнит их взаимное желание, работающее вхолостую.

К их столу подходят ее родители. Папа кладет руку ей на плечо, Винсент накрывает ее своей рукой. Мама разговаривает с Рамоной, и к ним подходит Тео, который вступает в разговор с Киллианом и Питером. Но тут их перебивает Колм, который подходит и обнимает Тео. В ресторане шумно и людно, все происходит одновременно.

Это ее семья.

Возможно, в Париже она совсем другая женщина, и та парижская женщина – и есть она настоящая. Но будучи сейчас в Нью-Йорке, в окружении всей семьи, она потрясена тем, как они любят друг друга. Сколько всего они друг другу простили.

Она пока не готова от всего этого отказаться, даже после того, что сделал Киллиан.

И она не несчастлива, но…

Она была бы счастливее, если бы могла раздвоиться.

Прежде чем уехать с Николь в аэропорт, Колм заходит в номер Винсент, где она, Олив и Киллиан сидят и вполглаза смотрят телевизор – Олив переключает каналы. Некоторое время шел «Форсаж», потом программа о ремонте жилья. Теперь идет программа о путешествиях, и молодая ведущая отправляется во Вьетнам в поисках самой острой лапши, которая там имеется.

– Ты вернешься в Кентукки ко Дню благодарения? К Рождеству? – спрашивает Колм у Винсент. Они сидят за столом у окна.

Олив положила голову отцу на колени, и Киллиан нежно гладит ее по волосам. Винсент, глядя на них, не может не расчувствоваться. Как им удалось подняться до такого уровня великодушия? Воздух пропитан магией, и почти кажется, что ничего плохого в их семье не случилось, но почему? Неужели просто потому, что она уехала? Просто потому, что они какое-то время были врозь? Какая доля их счастья зависит от нее? Если сказать «да» Лу и «нет» Киллиану, значит, сказать навсегда «нет» и вот этому всему?

– Мне бы хотелось найти время до того, чтобы нам где-то собраться… вместе с Талли, – говорит Винсент.

Олив вскакивает.

– Правда? То есть ты и раньше говорила, но считаешь, это действительно произойдет? Ты этого хочешь? – Последний вопрос она адресует Киллиану.

– Да. Разумеется. Конечно, хочу, – кивая, говорит он.

– Может, просто сделать это на Рождество? – предлагает Колм. – Здесь или там, для меня значения не имеет.

– Для меня тоже, – говорит Винсент. Можно встретиться в Дублине. Талли может приехать в Кентукки. Нью-Йорк в декабре прекрасен.

Но нет, не Париж. В Париже нельзя. Париж принадлежит ей.

– Я с ним поговорю и что-нибудь решу, – говорит Киллиан.

– Мне так не хватало этого – побыть с вами вот так. Мои маленькие… – Винсент теперь вовсю плачет.

– Мама, не надо! – качая головой, говорит Олив. Она выпячивает нижнюю губу в фальшивой гримасе, это смешит Винсент.

– Скоро у нас будет конкретный план. Было бы хорошо жить в ожидании этой встречи, – говорит Колм. Он бросает взгляд на мобильник и сообщает, что через десять минут должен идти. Винсент заверяет его, что понимает и, конечно, она в порядке, с ней все будет хорошо.

Колм и Николь улетают после обеда. Рамона и Питер – к вечеру. Моне и Олив утром на такси вместе поедут в аэропорт имени Джона Кеннеди, откуда улетят одна в Калифорнию, другая в Теннесси. Семья Тео до конца недели остается в Нью-Йорке, ее родители тоже. Киллиан прощается с матерью, которая поздним рейсом летит в Сан-Франциско.