Полураскрытая роза

– Безусловно, – говорит он, целуя ее в губы, и ставит ногу между ее ног, отчего ей немедленно хочется передумать. Она смотрит на невесомые, как дымка, облака, а он целует другое ее ухо, мягко прикусывая его зубами. Sous le ciel de Paris[62]. Она думает о Киллиане и о том, не зашла ли уж слишком далеко для того, чтобы повернуть назад.

– Идем, идем пройдемся, – говорит она, запыхавшись, и выскальзывает из-под опирающейся о камень руки Лу. Поправив пояс плаща, она поднимается по ступеням и останавливается под уличным фонарем. Оглядывается через плечо на него и манит пальцем, чтобы он следовал за ней.

Они садятся и наблюдают за рекой, за рябью света на воде. Вечер такой же удивительный, прекрасный и безмятежный, как и предыдущий. Она рассказывает ему про уроки танго, которые хотела брать летом, увидев, что занятия проходят прямо у воды. Она сидела и смотрела на них на закате, на счастливые пары, молодые и пожилые. Может, на будущий год. Винсент опять кладет голову на плечо Лу, он рассказывает ей, каким хулиганом был в начальной школе, как его однажды отправили в кабинет директора за то, что поймал на перемене лягушку и посадил ее в чашку, стоявшую на столе у учителя. Она замечает, что если бы он убил лягушку и добавил шоколада, то было бы похоже на произведение Роальда Даля.

– Это было в Лондоне? – интересуется она.

– Ouais. В Примроуз-хилл, – поясняет он.

– А, значит, ты всегда был, так сказать, негодником… теперь понятно.

– На этот счет не переживай. Негодники нравятся всем женщинам, – говорит он, и она в шутку царапает ему руку. Он потирает это место, притворяясь, что больно. Называет ее une tigresse и берет ее ладонь в свои, согревая.

Некоторое время они молчат, и он просит еще рассказать про Колма и Олив, что она и делает, изо всех сил стараясь не находить связей там, где их быть не должно. Да, Лу и Колм одного возраста и примерно одного роста, ну и что?

Когда Колм и Тео приезжали в сентябре в Париж, то пересеклись на те несколько дней, когда у нее был день рождения. И в момент, когда сын и брат стояли рядом, она была готова поклясться, что Колм вырос, хотя он говорил, что его рост не менялся с четырнадцати лет.

Они петляют по дороге обратно, в первый округ, и снова оказываются перед ее зданием. У входа Лу целует ее. Оказавшись на тротуаре, он наклоняется и делает стойку на руках.

– Au revoir. Спасибо за поцелуи, спасибо за ужин, – говорит он, уже встав на ноги и тяжело дыша. Он прикладывает обе руки к сердцу и пятится. – Ты меня просто сломишь, но я стерплю.

– Я… – Неожиданно ее переполняет грусть.

Все из-за слова «сломишь». Мысли переключаются, она вспоминает, что ощущала, впервые читая книгу Киллиана. Иногда, все это осмысливая заново, она на большой скорости проходит полный круговорот эмоций. Сломлена. Сломить. Она вспоминает книгу в ярко-розовой обложке на полке у Авроры в спальне – «Сломленная» Симоны де Бовуар.

Во французском языке есть еще одно слово со значением «сломить», «уничтожить» – détruire, оно похоже на английское destroy и его легче запомнить.

«Уничтожение» по-французски destruction.

Помимо слова loup (Лу), у нее есть и другие любимые французские слова: quelquefois (иногда), pamplemousse (грейпфрут) и bisou (поцелуй).

Теперь есть и самое нелюбимое: détruire.

Не в силах сдвинуться с места и не находя слов, она, как в полусне, смотрит, как удаляется Лу.

– Ничего не скажешь и ничем не поможешь. Поверь мне, это хорошо. Очень хорошо. Une très bonne chose! – подпрыгнув, Лу почти выкрикивает французскую часть.

11

О том, что отец болен, Киану сообщила мама.

– Рак в поджелудочной железе и распространяется дальше, – сказала она, прикурив и не отрывая глаз от океана. Она сидела на веранде за стеклянным столом, и Киан понял, что мама плакала, хотя и пыталась это скрыть.

В первый же день, вернувшись домой после окончания первого курса, он вошел в дом и понял, что что-то не так. Было как-то слишком чисто, его окружил безупречный порядок. В неподвижном воздухе ни дуновения. На подъездной дорожке стояла папина машина, но Джека нигде не было. Киан бродил по дому, зовя родителей, но ему не отвечали. Маму он нашел на веранде: она пила чай и терла глаза.