Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

«Что же делать?» — бормотал порой Алексей.

«Что делал, то и делай! — рубил Митька. — Начал бриться — брейся. Начал целовать девушку — на курево не отвлекайся…»

Алексей с Митей вместе ходили и в общежитие. Там, в зале на первом этаже, мигал свет, гремела музыка. Сюда из комнат спускались разгоряченные вином, жующие (чтоб не пахло) молодые люди, и отсюда парами торопились наверх, чтобы в уединении, запершись, побыть вместе, а то и «заняться любовью», как это называется теперь. Хотя в ту пору еще немногие девицы решались на подобные подвиги…

И судьба распорядилась так, что именно в общежитии Алексей познакомился с Броней. Был канун Нового года. Алексей с Митей взяли в гастрономе за шоссе две бутылки новосибирского «искусственного» шампанского и поднимались по лестнице «своей» общаги.

Они направлялись в гости к Белле Денежкиной, певунье с гитарой, но вдруг им помешало препятствие — в коридоре мыла пол некая девчонка с первого курса, оглядываясь и крутя задом. Решили ей не мешать и подняться на этаж по другой лестнице.

А там нараспашку была открыта дверь в одну из комнат, визжала музыка, царил полумрак, сияла крашеными лампочками елка и голые девичьи руки зазывали прохожих мальчиков:

— Вы мужики или вы голубые?

— Мы мужики розовые, если раздеться на пляже, — быстро ответил Митя, он всегда был решительным, и свернул в сладкую тьму. И Алеша покорно заковылял за ним, хотя не очень хотелось лезть в этот шум, его тянуло на пятый этаж…

Там у Беллы в гостях, возможно, сидит Галя Савраскина, по студенческой кличке Лань. Однажды в университетской библиотеке, оказавшись неподалеку друг от друга за столами, Алексей и Галя уже переглянулись несколько раз до взаимного смущения и покраснения. У него сердце зашлось: неужели такая красивая девушка что-то в нем нашла? И он надеялся увидеть ее не в официальном месте. В новогоднюю ночь действуют магические законы…

Но, увы, Алексею не было суждено провести эту ночь рядом с Галей Савраскиной. Они с Митей загуляли с девицами с истфака. Там, помнится, были две пятикурсницы и две помоложе… Напились до полного свинства, и Алексей, очнувшись средь бела дня, увидел, что лежит припертый к стене на узкой койке под тонким байковым одеялом рядом с раздетой догола незнакомой пышной девицей, которая и была Броня Скуратова. Сам он был, правда, в майке и брюках.

Почувствовав, что Алексей проснулся, девица, смеясь, зашептала:

— Ты чё такой трус? А еще длинный.

Вокруг них спали вповалку на кроватях и даже на полу сопящие пары, пахло винным перегаром, окурками, носками и чем-то еще мерзким, как бы тухлой колбасой и разлитым медом.

— Трус? — хрипло переспросил Алексей, втираясь спиной в стену.

— Уже успел одеться! Давай еще раз…

Что она такое говорит?! Шевеля пальцами обеих рук, как двумя пауками, повела по его телу, попутно ловко расстегнув ремень и «молнию».

— Поспим на том свете. Хороший мой, славный…

12

С Галей Савраскиной, страстно желая этого и страшась, он все же столкнулся через несколько месяцев на кинопоказе в актовом зале — они оказались на соседних стульях. Если это и случайность, то явно подстроенная Митей.

Он уже давно заметил, что его друг при любой случайной встрече с этой девушкой останавливается как спеленатый.

И вот Алексей должен сесть рядом с Галей, она разговаривает с соседкой, глядя куда-то в сторону. В белой блузке и белой юбке, широкая коса на плече, сама маленькая, коленки вместе.

Алексей, неловко крутясь, опустился, пригнул голову, чтобы не мешать сидящим сзади, и шепотом поздоровался:

— Привет. — И, пока не начали кино, быстро добавил: — Жаль, в Новый год я вас не увидел.

— Да… — просто ответила она. Значит, ничего не знает, не рассказали!

А когда свет погас, началось кино, Алексей робко взял руку Гали, и она не отняла ее. А когда совсем стемнело (на экране плыла ночь), поднял ее руку и прижал к губам…

Господи, как дивно они бродили потом по ночному городу, он перед ней дурачился — падал в осенние астры на клумбе рядом с гранитным львом или медведем и лежал, скрестив руки на груди и закрыв глаза, потом резко открывал их и кричал:

— Оживают и камни, когда мимо проходит Савраскина!

Она была такая милая и такая покорная на вид, Лань и есть Лань, но внутренним чутьем Алексей понимал, что она бы не позволила ему ничего лишнего. Да он и в мыслях не держал.

Галя любила стихи и помнила их очень много, и Алексей тоже полюбил стихи, читал ей при встречах с надеждой, что певучие строки скажут Гале больше, чем он своим косным языком…

Они должны были пожениться, это было ясно всем, — может быть, на теперешнем четвертом курсе, а может, и традиционно на пятом, со свадьбой в студенческой столовой.

13

Но случилось так, что Алексей в апреле был вынужден снова зайти в общежитие, — ему передали пожелание коменданта Раисы Васильевны, что надо бы кому-то из друзей забрать вещи погибшего зимой Мити. Родители так и не приехали: отец в бегах, а мать, побывав на похоронах в феврале, теперь, судя по ее телеграмме, тяжело больна. Да и что ценного могло остаться после сына?