Полураспад. Очи синие, деньги медные. Минус Лавриков. Поперека. Красный гроб, или уроки красноречия в русской провинции. Год провокаций

— Что такое?.. — Я не хотела говорить… Он… он ко мне пристает… — Жалобным шепотом жена рассказала, как он порой вызывает ее к себе официальным голосом, а лишь войдет — вскочит, быстро хватает за талию и мурлычет: «Разве я немного не красив?..» И даже, даже… наконец, Наташа досказала… говорит: «Чего ты боишься? Я же с противопожарным средствами…». — Уедем отсюда, Андрей!

Легко сказать. Как?

И мне ведь тут не сахар. Людям музыка в ресторане нравится, но все считают своим долгом угостить скрипача. В «Трубе» имеется еще неплохой аккордеонист, и всё. От бесконечной водки у меня в голове свет вспыхивает, сердцу тесно… Но хоть платят хорошо. У нас уже с Наташей кое-какие деньги накопились.

Нет, наверное, надо потерпеть до весны… а там — вместе с птицами в небо. Они — на север, мы — на юг… — Мне не ехать с ним? Сказаться больной? — обливалась слезами Наташа. — Обидится ж. — Не ехать, — отрезал я. И вдруг придумал. — Я заболею, я!.. — Это был выход… — Сбросил пиджак, лег и попросил Наташу вызвать «скорую». Местного врача Андрея, моего тезку (только ему это неведомо!), я знал — суетливый молодой гуцул с усами вроде бублика вокруг рта. На дне рождения его жены Оксаны весь вечер я им играл украинские мелодии. Он приехал через пару минут. С ним — медсестра в белом халате с металлическим ящичком в руке. — Что такое, Алексей Иваныч? — Подскочил, уже меряет давление. — Не знаю… — прохрипел я. — Кружится все… голова болит… — Так. — Кивнул медсестре. — Тройчатку ему. Пока. — И пригнувшись, шепнул. — Алкогольная интоксикация… надо отдохнуть… Дня три полежите. — Так много?

— Ничего, ничего!.. Если надо, выпишу больничный… Когда врачи уехали, Наташа позвонила Концевичам домой, трубку сняла Эля. Наташа сказала, что мне было плохо, вызывали «скорую». Что она боится завтра оставлять меня одного, но тревожится, не сочтет ли Альберт Иванович все это ее выдумкой из-за нежелания лететь на буровую.

Эля мужу, видимо, что-то сказала, тот перехватил трубку, закричал:

— Где он там? Дай-ка ему!..

— Ему сделали укол, спит… — соврала Наташа. — Но я могу поехать, Альберт Иваныч, если очень нужно… Может быть, ничего с ним не случится? Как думаете, Альберт Иваныч?