Читаем Полустанок полностью

Полустанок

– Нет!

– Лисёнок?

– Да нет же, белка!

Села у ворот. Умылась, причесалась и полезла на дуб. Забралась в дупло и стала там жить. Прыгала на крышу дома, на сарай – веселилась вовсю! Кино про людей с доставкой на дом. И ходить никуда не надо! Сами всё покажут.

Ласка – та жила в подвале кордона. И вселилась, вероятнее всего, когда дом пустовал. Перезимовала. Привыкла к нашему соседству, и в хорошие минуты, если Пётр Петрович и Мурёнка отдыхали, выходила во двор, щеголяя блестящим мехом чёрной шубки. Не по сезону, конечно, зато как хороша!

Лось устроил лёжку в пятидесяти метрах от забора, на берегу пересыхающей речки. Если мы шли прогуляться и посмотреть, как утекает вода и время, гигант леса, отец и дед всех лосят в округе, перебирался из своего устланного листвой и его собственной щетиной окопа под ближайший куст.

Мы предавались грустному раздумью. Лось тоже грустил и громко зевал в надежде, что это поторопит нас, его бесцеремонных соседей.

Лисица жила километрах в двух от дома, подле одного из самых крутых пригорков у дороги. Она выбиралась из-под корней дуба, где была её нора, и устраивалась на самом верху пригорка. Садилась и наблюдала, как неэстетично пыхтит моё величество, карабкаясь у неё на виду с сумками, пакетами и неизменным рюкзаком за спиной. Когда между нами оставалось шагов пять, лисица потягивалась по-собачьи и уступала дорогу.

Самец благородного оленя (прошу прощения, молодой человек!)каждую среду приходил ко мне на свидание на дорогу в полутора километрах от кордона. Он не бегал, не прятался, не выглядывал исподтишка – всё это было бы явным унижением его достоинства. Олень просто стоял у дороги, по которой проходила я. Когда топтаться на одном месте было уже невмоготу, он нагибал ровную сильную шею и покусывал ногу над правым копытом.

Я подходила всё ближе и ближе. Олень красноречиво поводил шоколадными глазами в мою сторону, легонько морщил кожу у плеча, сгоняя комаров – и внезапно начинал парить над землёй. Нет, он не убегал от меня – он призывал полюбоваться своей статью и величием.

Обременённый внушительной короной рогов, он просто не мог себя вести иначе. Только так. По-королевски.

Комары

Совсем необязательно быть, чтобы знать

В городах, где людям почти удалось отгородиться от мира насекомых высокими порогами многоэтажных домов, случайно залетевшая в форточку муха воспринимается как трагедия. Ну а сезонное нашествие комаров – как неизбежное зло, с которым можно бороться разнообразными лентами. Липучими, вонючими, распыляющимися или извергающимися под воздействием потока электронов. Все средства хороши! Однако то, что работает в замкнутом пространстве, абсолютно бесполезно в лесу.

В нашем случае положение усугублялось близостью болота с одной стороны, речки с другой и ручья – с третьей.

Утренний туман здесь длился долго и едва рассеивался к полудню. Кордон был выстроен на большом пригорке в центре огромного болота. Мелкая речушка Ивница отсекала болото от остального леса. Кабаны, лоси, олени, косули, лисы и волки приходили напиться вдоволь её прозрачной воды. Нам нравилось, что звери не смущаются нашим соседством, а приходят к реке, когда им вздумается.

Впрочем, любой плюс – это умело замаскированный минус, или он же, но в квадрате.

Побочным эффектом непреходящей влажности были стаи комаров, которые начинали свой кровавый промысел ранней весной и продолжали бесчинства до первых заморозков.

Для того чтобы полить наш огород, приходилось облачаться в пуленепробиваемый костюм, состроченный из старого болоньевого плаща образца 1968 года. Голову обматывали мелкой сеткой, которую затягивали вокруг шеи верёвкой. И шли в бой.

Честное слово, когда вокруг тебя столько комаров, становится не по себе. Всем известно, насколько раздражающе-назойлив писк одного-единственного «ни зверя ни птицы в носу спицы». А шелест миллионов комариных крыл устрашающе-неотвратим. Это не просто звук. Это предупреждение: «Беги. Беги! Беги, пока не поздно!»

Бежать было некуда. Комары оплатили аренду зоны полётов до холодов. К счастью, они никогда не залетали внутрь дома. Этот факт носил ярко выраженный оттенок парадоксальности. Как бы ни был тесен их строй вне помещения, ни один не осмеливался залететь внутрь. Дом явно был не их территорией. Форточки широко и зазывно зевали дни и ночи напролёт, но никто не посягал на воздушное пространство, столь безалаберно оставленное на произвол судьбы. Если вдруг редкий комар случайно попадал внутрь, он так судорожно начинал искать выход, что его писк не походил на клич завоевателя. Это был, скорее, крик о помощи. И мы никогда не убивали таких залётных психопатов. Мы нежно выдували их прочь.

А уж на улице никто никого не щадил. Комары ломали копья о нашу броню, мы лупили их, как могли, нещадно давая пощёчины самим себе. И забегали с улицы под спасительную сень дома, как с линии фронта, совершенно не подозревая, что за кошмар поджидает нас с наступлением первых жарких дней июня…