Полустанок

Однажды утром я наткнулась на тело кабана. Кабанчик был так себе – килограммов сто пятьдесят, не больше. Обошла его, присмотрелась… Вроде бы не дышит. Эх, бедолага!

Но ведь вчера его тут не было… Может, ночью ему стало плохо?

Позвала мужа. Он пришёл, прихватил с собой наш однолапый ледоруб, пострадавший в боях за чистоту леса. Осторожно толкнул кабана ногой. Никакой реакции. Дотронулся ледорубом – молчание…

– Эй, кабан…

Тот открыл вдруг глаза и стал молча смотреть на нас. Потом резко подскочил вверх и с громким воплем «Ходят тут!» побежал прочь, ломая мелкие деревья на своём пути.

– Эй, кабан! – кричали мы ему вслед.

А он всё бежал, бежал…

Но убежал, как оказалось, не слишком далеко.

В тот же день сын решил покататься на велосипеде. Разумеется, с горки, потому что «крутить педали на ровном месте глупо и неинтересно». Разогнавшись что есть мочи, он увидел, как навстречу идёт… всё тот же утренний кабан. Он стоял на тропинке, как вкопанный, справа и слева – деревья, свернуть велосипедисту некуда, тормозить бесполезно… Бац! Бутерброд получился отменный. Свинина, сдобренная обломками велосипеда, а сверху – главный герой повествования.

Кабан и сын сидели на тропинке, некоторое время уставившись друг на друга. Ребёнок пришёл в себя первым. Снял с кабана разбитую в хлам раму и пошёл домой. Кабанчик продолжал сидеть на месте и провожал его взглядом: «Ездят тут…»

Коза и квас

Лучше лопнуть от удовольствия,

нежели от злобы!

Лето ещё только начиналось, но жажду уже нельзя было утолить ничем. Ни колодезной водой, ни компотом, который мы варили из прошлогодних запасов сушёных яблок. Треть ведёрной кастрюли наполняли яблоками, заливали водой, доводили до кипения… и выпивали этот отвар ещё до того, как он успевал остыть, даже несмотря на то, что не добавляли ни грамма из нашего драгоценного запаса сахара.

Муж часто крутил ручку колодца, сын просил какой угодно «колючей» воды… и тут я вспомнила о средстве, с помощью которого русские люди издревле боролись с эпидемией сезонной жажды. О квасе!

Три маленьких кусочка хлеба, кусок теста и горсть ягод калины под слоем воды в наших условиях выглядели, как дно гламурного аквариума – загадочно и нелепо.

К вечеру следующего дня мы смогли порадоваться бойкой игре пузырьков в наших чашках, а заодно убедились в том, что жару и её последствия не смоешь никаким количеством воды. В любых её видах! Разочарованные и разгорячённые, легли спать, а вот наутро…

Утро началось с оглушительного удара в оконное стекло. Сила удара заставила проснуться всех одновременно. Мы подбежали к окну и обнаружили, что оно цело, но в самом его центре образовалось какое-то непонятное пятно розового цвета. Спустя мгновение входная дверь загудела и стало понятно, что некто мощными методичными ударами пытается выбить дверь.

– Эй! Кто вы? Что вам нужно! – испуганно требовала я ответа от невидимого, но, очевидно, совершенно неадекватного бандита. Хулиган замер на мгновение, немного передохнул… и саданул по входной двери так, что она сорвалась с петель.

– Всё… Он на веранде. Осталась только эта дверь. Она не выдержит. Он нас убьёт…

Кому и зачем понадобилось убивать нас, было совершенно непонятно. Но факт был налицо: удар в окно, выбитая дверь…

– Стоп! А почему не выбито окно? Побоялся поранить руки о стекло?

– Да нет, – рассмеялся вдруг муж, – рога помешали бы! Послушай!

И – точно. Я услышала! – стук копыт козы по полу веранды и требовательное «М-ме!»

– Что-о?! Ах ты!..

Я распахнула дверь, схватила оторопевшую от неожиданности козу за рога и выволокла её на улицу:

– Ах ты, дрянь эдакая! Что ты наделала?! С какой стати ты… – начала было я отчитывать Зорьку. И вдруг поняла – с какой именно стати сбрендила наша коза.

Рано утром, в полусне, я открыла кур, насыпала им еды, а сверху на комбикорм выложила кашицу, оставшуюся после вчерашнего кваса. Куры наелись «в драбодан» и спали на боку рядом с кормушкой – все до единой. В окно стучала, само собой разумеется, не коза, а зеленоголовый дятел, который, клюнув, вероятно, раз-другой, потребовал продолжения банкета. Но не рассчитал силы и, долбанувшись в окно, свернул себе шею.

Коза же, насмотревшись на непотребство товарищей по сараю, сбила калитку, доела остатки и банально опьянела.

Пока я тащила Зорьку от дома к сараю, она взбрыкивала, как горный баран, пыталась поддеть меня рогами, и только сын, подбежавший к нам с пилой в руке, смог привести её в чувство.

До самого вечера я не могла прийти в себя и жаловалась мужу:

– «In vino veritas»*(«Истина в вине» лат.), или что у трезвого на уме… Неужели коза так меня ненавидит?..

– Да нет, что ты. Она тебя любит и очень сильно хотела быть рядом с тобой. Вот и всё!

– И-о-о-о-, и-о-о-о,– трелями опереточной дивы полоскал горло соловей под окном, а ворона, сидя на ветке дуба, вдруг внятно произнесла «мама», а потом наизусть – программу передач, которую слышала через форточку. Нечётко, но узнаваемо. Кошмар!

Как вы тут

– Как вы тут живёте?

– Да так же, как и вы там!