Полузвери

Я на самом деле закрыла глаза, слушая не смысл, а только голос. Перенеслась на далекий и жаркий берег юга, и дрожала от силы и рокота морской бури — земляк подарил мне ощущение возвращения на родину… однажды отец водил меня смотреть на шторм. И рассказывал о том, что, когда надвигается опасность, против которой нет даже шанса бороться, нужно искать укрытия на самой вершине. Не лезть в воду, не стоять на берегу, не прятаться в каменных гротах — потому что еще минута и он будет коварно затоплен. Также и с людьми. Первые тучки, первая рябь на воде — надо смотреть и видеть, предугадывая, что вот-вот грянет сильное и смертельное!

— Решение очевидно. Даже убив одного из своих детей, Александра Нольд безоговорочно заслуживает наказание смертью! — Я открыла глаза и увидела Версилию, — это она говорила за всех. — Казнь! Выдрать ей горло завтра же! И похоронить чудовище вне семейной земли! Ее телу место в яме! Неупокоенной и проклятой всеми родами и всеми поколениями! Самой Великой Пра-Матерью!

Зашумело. Отдельными возгласами что-то о некромантах, отдельными — что полузверь может стать отцом… и я не могла понять, какая ярость и противление мешалось с этими фактами, а что относилось только к желанию наказать преступницу. Только я и Нольд парой, и Лёна со своим Кармином стояли молчаливые и спокойные, а Хельга громче всех с ревом оглашала приговор. Невероятное ощущение — видеть статных, богатых женщин, при лоске ухоженного вида, и кожей ощущать себя в пещере, полной диких зверей.

— Свидетели свободны. Осталось последнее — мы должны решить, кто будет присутствовать на исполнении. Палач — Артур Один, судья, я — старшая матриарх, Хельга Один, и две…

Нольд вывел меня в коридор, и за нами же вышли Лёна с южанином.

— Подождите пока, а ты — пошли на разговор. С глазу на глаз.

Кармин без тени робости посмотрел на Нольда, задрав голову, и кивнул. Оба отошли далеко — размах этажной квартиры позволял. Я шепнула:

— Так ты замуж выходишь?

— Через две недели, как ему восемнадцать будет.

— Счастлива?

Лёна издала утробное и мурчащее «р-р-р» и улыбнулась так нежно, что померкли все тяжелые черты лица.

— Витольд, наш собрат, помог с освобождением — одна подпись, и он здесь… а Ян уже нашел семью Кармина. К счастью, все живы, хоть им и очень трудно пришлось жить в эти два года. Связался, отправил им деньги, много, порадовал новостями о сыне и брате. Теперь все будет у нас хорошо. У всех нас… и я не сомневалась, что проклятие рано или поздно спадет. Чудо, что ты беременна! От полузверя! Как бы тебя не избрали сразу нашей старшей над кланами, когда Хельги не станет, — ты сверхженщина.

— Я некромантка.

— Доказавшая, что способна дать жизнь. Веками бесплодное семя приросло лишь в твоей утробе. Мужчины стаи, как узнают, все рехнутся.

Меня чуть-чуть покоробило от «семя», «утроба», но Лёна этими эпитетами награждала. А из-за «рехнуться» — вспомнила про Яна. Версилия здесь, его бабушка. А мать? Кто-то из этих женщин наверняка она, и ей, в отличие от Алекс не было никакого наказания за отказ от седьмого сына. Не убийство, конечно, но все же… бесчеловечность в этом поступке тоже была.

— Злата про Яна вспоминает?

— Вряд ли. Носится по всей квартире, не зная, куда энергию девать, и только о великом будущем для некромантов болтает. Уже на завтра ждет атомного взрыва в сознании человечества. И никакого тщеславия, богиней себя не мнит, говорит — все будут такие, истинные.

— Про Вилли знаешь?

Лёна кивнула.

— Я не справилась с поцелуем… надо было Морса спросить, почему, но в тот день забыла. Вилли бы погиб. Отголоском, но мне стыдно и страшно, что все могло кончится ужасно из-за меня.

— Не надо о прошлом. Думай тоже о будущем.

И девушка тронула широкой ладонью мой пока плоский живот.

Обратно вел машину Ян, а я навалилась на Нольда и заснула. Голова шумела, эмоции были где-то на дне, но настолько намешанные и задавленные, что из-за них и устала. Перегорела без проявлений и выключилась в объятиях, как на самой мягкой кровати.

Глава тридцатая

Следующие два дня тянулись долго. Все мужчины были заняты делом, а я с Варитой и Элен скучала то наверху, то в студии. Развлеклись лишь раз, устроив примерку нарядов, но хватило отвлечься часа на три. Была тревога — из-за всего, что сейчас творилось за стенами убежища без нас. И никто не держал в курсе событий, телефоны молчали, Вилли, когда приходил обедать и ужинать, ничего не рассказывал, храня непривычное молчание в противовес прежней разговорчивости. Его энергия не испарилась, обезболивающее после практически смерти, действовало без отката в уныние или страх. А может так и быть, что эта натура самого парня сказалась.