Полвека с Вьетнамом. Записки дипломата (1961–2011)

Случилось это 8 апреля 1966 года в Кремлевском Дворце съездов на приеме, устроенном для зарубежных делегаций в заключительный день XXIII съезда КПСС. На этот прием я был приглашен как переводчик лаосской делегации.

В большом банкетном зале Дворца съездов, в обычное время служившим буфетом для посещавших спектакли и концерты зрителей, слева у сцены был накрыт большой главный стол, предназначенный для государственного и партийного руководства СССР и глав делегаций коммунистических и рабочих партий «братских социалистических стран». Напротив него в несколько рядов были установлены столы поменьше для «делегаций национально – демократических и левых социалистических партий». К этой категории была причислена и делегация Народно-революционной партии Лаоса, с которой мне довелось работать. За отсутствием в то время знатока лаосского языка я переводил с вьетнамского, которым свободно владели члены делегации.

В центре главного стола расположился Л.И. Брежнев, впервые в новом для себя качестве (несколькими часами раньше на партийном пленуме он был избран Генеральным секретарем ЦК КПСС, сменив прежний титул Первого секретаря). По обеим сторонам от него за стол сели, через одного, другие члены политбюро и главы делегаций коммунистических и рабочих партий, среди которых хорошо разглядел Ле Зуана. За каждым из других столов почетное место было отведено руководителям рангом пониже: кандидатам в члены Политбюро, членам и кандидатам в члены Ревизионной комиссии и в качестве почетных гостей – известным партийным деятелям, находившимся на пенсии.

Для лаосской делегации предназначался стол в третьем ряду от главного. Когда мы рассаживались за столом, я вздрогнул от неожиданности. К нам подошел и сел в центре стола, через одного от меня, сам Климент Ефремович Ворошилов.

В начале приема к сидевшему между нами заместителю заведующего международным отделом ЦК КПСС передали срочное поручение подготовить по просьбе главы одной из делегаций (они разъезжались на следующее утро) какую-то справку. Перед уходом он сказал, чтобы я пересел на пустующее место рядом с именитым гостем съезда и не забывал уделять ему «первоочередное внимание». Я сразу же принялся выполнять наказ, обрадованный негаданно представившейся возможностью оказаться весь прием рядом с этой легендарной личностью.

Пока подавали закуски, заметив перед Климентом Ефремовичем пустую рюмку, предложил налить ему на выбор из одной из стоявших на столе бутылок. На вопрос, какой из напитков он предпочитает, КВ ответил:

«Конечно же, белое вино», показав пальцем на бутылку водки. «Не хотите ли еще?», – старался я угодить знаменитому гостю. Он не возражал и, пока я наливал, на мгновение оглянулся назад, чему я, возбужденный от такого соседства, поначалу не придал значения.

Вскоре официант, разнося борщок, первому поставил чашку передо мной. В этот момент из-за стоящего рядом стола, отведенного для делегации Союза коммунистов Югославии, встали и направились в нашу сторону несколько гостей. (Я еще раньше обратил на них внимание, когда, оживленно жестикулируя, они показывали на сидящего за нашим столом именитого гостя.) «Климент Ефремович, – просительно наклонился к нему тот, кто посмелее, – можно попросить у Вас автограф?». «Вот еще, – обращаясь то ли к подошедшим югославам, то ли к официанту, и глядя при этом в мою сторону, добродушно пробурчал в ответ КВ, – другим уже принесли суп, а мне нет».

Немало обескураженные, югославы молча вернулись за свой стол. Однако их инициатива подсказала мне мысль – когда еще представится такая возможность?! – попросить у Климента Ефремовича автограф для себя. Не обнаружив в карманах пиджака подходящего листа бумаги, взял со стола программу концерта и стал дожидаться подходящего момента.

К концу приема, собравшись с духом и не рассчитывая особенно на успех, протянул программу Клименту Ефремовичу. Он взял ее в руки и, как-то по– отечески взглянув на меня и занеся над ней авторучку, только спросил: «Зовут– то как?». «Анатолий, – еще не веря до конца в удачу, робко протянул». «А по отчеству?», – переспросил он и, получив ответ, ровным, каллиграфическим почерком написал на чистой оборотной стороне программы: «Уважаемый Анатолий Сафронович. Желаю Вам, Вашим родным и близким здоровья, счастья и благополучия. К. Ворошилов».

В середине обеда за спиной легендарного гостя неожиданно выросла высокая фигура спортивного вида плечистого мужчины в черном костюме. Наклонившись, он что-то негромко сказал ему на ухо. «Это не я, это все он наливал», – то ли шутя, то ли всерьез громко произнес Климент Ефремович, глядя в мою сторону. Только тогда мне стало понятно, почему он время от времени с беспокойством оглядывался назад, где у ограждения зала весь вечер стоял, наблюдая за ним, «прикрепленный» офицер охраны.