Полвека в океане. История рыбных промыслов Дальнего Востока в рассказах, очерках, репортажах

Рыбаки сноровисто выбирают улов, один за другим наполняя трепетным серебром плоские ящики. Быстро и без суеты. Каждый словно старается поскорей покончить с прозой, скрыть её от глаз постороннего. Каждый чётко выполняет свою работу: один подаёт пустые ящики, второй наполняет их рыбой, третий пересыпает льдом, четвёртый кладёт ящики на строп, пятый майнает, т. е. опускает их лебёдкой в трюм, где на штабелёвке работают другие, невидимые сверху члены команды. Всё это напоминает работу бесшумного, отлаженного механизма с надёжной кинематикой.

Тем временем с левого борта опять загораются люстры, и под расплавленным серебром поверхности уже собирается стаями рыба.

Всю ночь Светка простояла на верхнем мостике, под звёздами, которых не замечала, всю бесконечную, немного напомнившую варфоломеевскую, но всё же очень счастливую ночь первого настоящего свидания с рыбачьим морем. У каждого бывает первое свидание. Это всегда событие в жизни, не важно, станет или нет оно началом большой любви.

Потом, на берегу, когда её спрашивали, видела ли она сайровый лов, Светка лишь молча кивала в ответ, тихо расцветала невольной улыбкой, яснела лицом, и глаза её вот тогда-то впервые стали искриться и звать куда-то. Куда?..

Дальше жизнь не могла оставаться неизменной. С окончанием путины Светка уволилась, сходила на Край Света попрощаться, поплакала на склоне сопки в Долине Лошадей и с последним пассажирским теплоходом уехала на материк.

В Книгу Гиннесса

Лето. Южные Курилы. Сайровый промысел у берегов Шикотана, самого южного из больших Курил. На острове и вокру-у-у-г – белые чайки, то есть и натуральные птицы, конечно, и чирикающие «птички» в белых косынках, работающие на конвейере, на укладке сайры в баночки. Здесь целых два рыбозавода, тысячи сезонниц, «вербота», привезённая со всех волостей Советского Союза. Наобещали вербовщики им золотые горы, а тут – самые обычные береговые заработки, плюс экзотические болячки вроде сайрового дерматита. Зато вокруг острова бороздят море рыбаки – «чёрная сотня», как называют РСы, рыболовные сейнера, чьи борта в большинстве действительно крашены чернью. Ночами, рассиявшись люстрами, подманивают они «ночную жемчужину» сайру и окучивают её ловушками. Ну а днём, сдавая улов на рыбозаводы и распуская павлиньи хвосты, «черносотенцы» то же самое проделывают с девчатами. Охмурив «чаек», морские джигиты (ясно, не в полном составе, а строго по очереди), шлёпая тяжёлыми резиновыми ботфортами, сходят на берег и остаются ночевать в заводских бараках. Но это не страшно и не в тему. А вот отход сейнеров вечером на промысел – о, это целая драма-поэма…

«Чёрная сотня» гроздьями, по десять-пятнадцать корпусов лагом, то есть борт к борту, облепит пирсы и, затаившись, ждёт погранцов. И вот наряд – сержант налегке и два-три солдата с «калашами» через плечо – медленно, вальяжно шествуют на пирс и оформляют отход судов на промысел, методично перешагивая с одного невысокого борта на другой. Япония же рядом. Заграница ж! Так что оформление отхода – акт сурьёзный, требующий от зелёных фуражек бдительности и ещё раз её же. И, как в песне поётся, «наши пограничники с нашим капитаном», ну пусть сержантом, бдят железно… Почти на каждом рээсике они вылавливают по одному, а то и по два и даже по три натуральных нарушителя границы!

Можете себе такое представить?.. Впрочем, вы правильно догадались: в кубриках, в трюме, на камбузе, в гальюне, в радиорубке и даже в насквозь промороженной провизионке рыбаки прячут милых «птичек» в белых косынках, которым так хочется посмотреть, да как же ж её ловят-то, ту проклятущую «ночную жемчужину». Вот и моя Светланка тоже…

Ежевечерний улов шикотанских погранцов – 30–40 полновесных нарушителей границы! Думаю, это вполне подойдёт господину Гиннессу, ибо такого он не сыщет больше нигде на земле, ни у каких границ.

Кстати, дарю идею воякам: заведите свою «Книгу рекордов», пусть для начала и совсекретную…

Да, между прочим, Светланку свою я нередко брал с собой на лов очень простым способом – в «бочке», которая на верхушке мачты приспособлена для вперёдсмотрящего.

2004

VIII. Царь-рыба

У Виктора Астафьева есть роман с таким названием «Царь-рыба». Но рыба там речная. А наш тихоокеанский лосось будет, пожалуй, поцарственней. Много у нас красной рыбы, лососёвой: чавыча, нерка, сима, кижуч, кета, горбуша, голец… И красную икру мы некогда действительно столовыми ложками едали. Но – некогда, не нынче. Нынче она даже в Хабаровске – сто рэ бутербродик, а на нём двадцать две икринки, сам считал. Ну а насчёт ретро-ложек – вот вам рассказ таможенника:

Натюрморт с тазиком икры (рассказ таможенника)

Без малого двадцать лет оттрубил я на таможне. Считай, почти уже Верещагин. Девять граммов в сердце, постой, не зови…