Полвойны

— Большинство из них не стоит и брать, – сказал один из воинов, огромный гетландец с кривой челюстью, который толкнул старика на колени в конец линии.

— Что тогда с ними делать? – сказал другой.

Голос Колючки был ровным и беспечным.

— Я собираюсь их убить.

Одна из женщин принялась молиться, всхлипывая, и кто-то заткнул ее пощечиной.

Это была мечта. Ограбить большой город. Взять себе все, что попадется на глаза. Пройтись с важным видом по улицам, где в мирное время на тебя бы смотрели с презрением. Ощутить превосходство лишь потому, что у тебя есть клинок и в тебе хватит скотства, чтобы его применить.

Глаза Рэйта были влажными. Может, от дыма, а может, он плакал. Он все думал о той горящей ферме. Чувствовал себя раздавленным, погребенным, как его брат, и едва мог дышать. Казалось, все, что стоило спасать, умерло в нем вместе с Ракки или же осталось рядом со Скарой.

Он повозился с застежкой шлема, стащил его и бросил. Тот упал с пустым металлическим звуком на камни и покатился прочь. Он с силой почесал ногтями примятые волосы, почти не чувствуя, что делает.

Искоса посмотрел на ряд людей, стоящих на коленях на дороге. Увидел, как мальчишка сжал в кулаке горсть земли из канавы. Увидел слезу, свисающую с носа женщины. Услышал, как в конце ряда старик сопит от страха с каждым вздохом. 

Сапоги Колючки скрипели, пока она шла к нему.

Она не спешила. Может, распаляла свою храбрость. Или наслаждалась. Древко топора медленно скользило в ее руке и остановилось, когда она сжала его за отполированный ладонью конец.

Старик вздрогнул, когда она остановилась перед ним, уперев ноги в землю, как дровосек перед колодой.

Тряхнула плечами, прокашлялась, повернула голову и сплюнула.

Подняла топор.

Тогда Рэйт, содрогнувшись, выдохнул и встал между Колючкой и стариком, глядя ей в лицо.

Он не сказал ни слова. Он не знал, сможет ли выдавить из себя хоть слово, так воспалилось его горло и так сильно билось сердце. Он просто стоял там.

Повисла тишина.

Воин с перекошенной челюстью шагнул к нему.

— Двигай жопой, дурилка, пока я не...

Не сводя глаз с Рэйта, Колючка вытянула длинный палец и сказала:

— Тс-с-с-с. – Вот и всё, но этого было достаточно, чтобы здоровяк заткнулся. Она уставилась на Рэйта, ее глаза тонули в тени, в их уголках отражалось злобное красное свечение от ее эльфийского браслета.

— С дороги, – сказала она.

— Не могу. – Рэйт стряхнул щит с руки и позволил ему упасть. Со стуком бросил поверх него топор. – Это не месть. Это просто убийство.

Колючкина щека со шрамом дернулась, и он услышал ярость в ее голосе. Увидел, как ее плечи затряслись от ярости.

— Я не буду просить дважды, парень.

Рэйт развел руки, повернув к ней ладони. Он чувствовал слезы на щеках, и ему было плевать.

— Если ты собралась убивать, то начни с меня. Я заслуживаю этого куда больше, чем они.

Он закрыл глаза и стал ждать. Он не был дураком настолько, чтобы думать, будто это возместит хотя бы сотую часть того, что он натворил. Он просто не мог больше стоять и смотреть.

Раздался хруст, и жгучая боль  опалила его лицо.

Он споткнулся обо что-то, и его голова ударилась о камень.

Мир закружился. Во рту появился соленый привкус.

Он полежал немного, думая, что зальет сейчас кровью всю улицу, думая, что ему все равно.

Но Рэйт все еще дышал, хотя из одной ноздри при каждом выдохе выдувались пузыри. Он приложил вялую руку к носу. Казалось, тот увеличился вдвое. Ощущения – не притронешься, видимо, сломан. Рэйт заворчал, перекатившись на бок, и приподнялся на локте.

Суровые лица, покрытые шрамами, плыли вокруг него и смотрели сверху вниз. Старик все еще стоял на коленях, его губы читали тихую молитву. Колючка по-прежнему стояла над ним с топором в руке, и эльфийский браслет пылал красным, словно жаркий уголь. По кровавому пятну на ее лбу Рэйт понял, что она, должно быть, ударила его головой.

— Уф, – проворчал он.

Понадобилось адское усилие, чтобы перевернуться, кровь капала из носа ему на руки. Он встал на колено, пошатнулся, выбросил руку, чтобы удержаться, но не упал. Головокружение проходило, он споткнулся, вставая, но в конце концов поднялся на ноги. Снова между Колючкой и стариком.

— Ну вот. – Он облизнул зубы и сплюнул кровь, а потом снова развел руки и закрыл глаза и стоял, покачиваясь.

— Черт подери, – услышал он шипение Колючки.

— Он спятил? – сказал кто-то другой.

— Просто прибей его, да и все, – проворчал тот мужик с перекошенной челюстью.

Еще одна пауза. Она, казалось, длилась вечно. Рэйт поморщился и стиснул глаза еще крепче. От каждого дрожащего вздоха его сломанный нос издавал странный писк, но он не мог это прекратить.

Он услышал медленный шорох и посмел открыть один глаз. Колючка сунула топор в петлю на поясе и стояла, уперев руки в бока. Он глупо моргнул, глядя на нее.

Значит, не помер.

— Чего нам делать? – бросил тот, что с кольцом в носу.

— Отпустите их, – сказала Колючка.

— И всё? – прорычал воин с перекошенной челюстью, брызгая слюной. – Почему их надо отпустить? Мою жену ведь не отпустили?

Колючка повернула голову и посмотрела на него.