Полынь чужбины

В городе Подебрады, где обосновалась большая украинская колония, напечатали списки с именами «изменников» и повсюду их расклеили. «Украинцы! — призывал листок.—Запомните их имена, чтобы никто из этих одиночек и продажных душ не смел смыть с себя пятно национального предательства...»

Дисциплину все эти объединения держали жесткую. Чехословацкие коммунисты с полным правом разоблачили «Общество студентов-галлиполийцев» как «чисто военную организацию врангелевских офицеров».

Впрочем, они и сами не очень-то скрывали это. Характер галлиполийского союза был на виду. Примечательно в этой связи письмо правления Общеказачьего сельскохозяйственного союза от 16 мая 1925 года, адресованное МИД ЧСР. В письме высказывалась просьба «о предоставлении права на въезд в ЧСР и о принятии на стипендию в 8 классе русской гимназии в Мо-равске-Тршебове или Праге с начала будущего учебного года казаков-учеников русской гимназии в Болгарии Мельникова Федора, Могутина Константина и Ячменникова Сергея».

Хлопотали казаки потому, что в Болгарии гимназию закрыли и ученики переведены в гимназию имени генерала Врангеля, которая «возникла в Галлиполи и, перейдя в Болгарию вместе с частями войск, сохранила особое направление, которое характерно для галлиполийцев. Атмосфера врангелевской гимназии особенно отрицательно сказывается на наиболее способных и талантливых учениках-казаках, и было бы незабываемым благодеянием дать некоторым из них возможность получить правильное образование и нормальное воспитание».

Кулиш, как и Кочергин, и Найдич, знал, что такое галли-полийцы,— армия, сменившая мундиры на студенческие тужурки. В ней та же дисциплина, тот же террор. С ослушниками расправлялись явно и тайно. Травили доносами.

«N5 2665. В Праге, 26.VIII. 1922.

Д-ру Вацлаву Гирсе, полномочному министру.

Господин министр!

У меня в гостях был студент А. К., один из деятелей Союза русского студенчества в Чехословацкой Республике. Из беседы о жизни этого союза стало ясно, что среди тех русских студентов, которые получают поддержку из государственных источников, есть 14 коммунистов. Они свои взгляды не только не скрывают, но и открыто и агитационно проявляют. Думаю, что не будет вредно, если я обращу Ваше внимание на эту вещь.

Министр школ и национального просвещения».

Через несколько месяцев студенческую эмиграцию потрясло настоящее ЧП.

С открытым письмом ко всему русскому студенчеству в эмиграции и II съезду русского эмигрантского студенчества обратился председатель «Объединения русских эмигрантских студенческих организаций» (ОРЭСО) П. Влезков. За год до этого объединение свело под одну крышу 26 эмигрантских союзов из разных стран, избрало в Праге председателя. И вот теперь он писал:

«Сим довожу до сведения съезда, что сего числа слагаю с себя звание председателя ОРЭСО, выхожу из состава ЦИО, из числа членов русских студенческих эмигрантских организаций ввиду моего перехода на платформу признания Советской власти и, таким образом, разрыва со всей идеологией ОРЭСО.

7.XI.1922.

Прага».

Седьмое ноября 1922 года... Вряд ли случаен выбор даты.

«Я знаю, что немедленно буду объявлен провокатором,— писал далее Влезков,— обвинен в предательстве и в измене студенческому делу в эмиграции и России вообще».

Конечно, именно так и случилось. Правление ОРЭСО тут же заявило, что оно «клеймит измену и предательство П. Влез-кова... Правление ОРЭСО твердо остается на позиции непримиримости к Советской власти как единственному, общему всем нам врагу нашей Родины и верит, что никакой поход насильников и разрушителей России не расстроит дружные ряды эмигрантского студенчества». Подписал это заявление член правления ОРЭСО Д. Мейснер, избранный исполняющим обязанности председателя. Возможно, кто-то из читателей знаком с его книгой «Мифы и действительность», изданной в 1969 году в Москве. Прошло время, и Мейснер понял, что историческая правда на стороне Советской власти. Но вернемся к письму Влезкова.

«Физические страдания и нравственные муки, безнадежность вашего будущего, русские студенты в эмиграции,— продолжал он,—должны подсказать вам необходимость самой срочной и осознанной продуманности того, что есть, что ждет нас впереди, и все ли ваши надежды должны быть основаны на воле иностранного благодетеля-кормильца, урывающего обглоданные кости от своего стола тем, кто в свое время пролил реки крови за чужое благоденствие, а ныне полурабом скитается по миру. И Россия... уже ныне возрождающаяся на пепле пожарища беспримерной гражданской войны,— эта Россия имеет в себе ценности, возможности, дающие простор вашей готовности служить русскому крестьянину и рабочему. Поскольку вы действительно дорожите благом родины, ваш долг уйти с пути политической борьбы против всего современного в ней и стать на путь творческой работы в России, влившись в ряды ее трудовой интеллигенции.