Полынь на снегу (Повести, рассказы)

Насчет того, что Ломидзе не будет в отделе, Слободкин сказал правду. А вот относительно того, что ему, Слободкину, поручено заняться общежитием для ребят «Мотора», соврал. Как это получилось у него, сам понять не мог, но слово сорвалось, отступать было некуда.

— Приезжайте. Заказываю пропуск, — повторил Слободкин.

Но когда в трубке после решительного «еду!» раздались частые гудки, Сергей понял, что поторопился. Переполошил парня зря, обнадежил, а ведь сделать ничего не в состоянии. «Через час Савушкин будет в ЦК. Что скажу ему? Чем помогу? Обещаниями?»

Трель нового телефонного звонка наполнила комнату. Звонили из Нижнего Тагила. Просили тут же, не сходя с места, поделиться опытом организации соревнования молодых рабочих на заводах Москвы, а если можно, и всего Советского Союза…

И посыпались вопросы. «Как заключить договор? Какие пункты? Как вести учет? Как и кого премировать? Чем? Как быть с отстающими?..»

За этим звонком — следующий. Потом еще один и еще… Казалось, десятки телефонных линий сплетены сейчас в одну, протянутую сюда, на Маросейку, в комнату к Слободкину. Одни просили, другие требовали, третьи на кого-то жаловались, как те, вчерашние, с «Мотора».

В отделе сегодня было пусто. Стрепетов и Ломидзе уехали на совещание в Наркомат тяжелого машиностроения. Вместе с ними отправились два инструктора. Вот и весь их личный состав. Правда, в одной из отдельских комнат сидела еще Ксюша, секретарь, но у нее были такие широко раскрытые глаза, что Сергей с первого дня понял — она тоже тут новичок. Только пропуска заказывал с ее помощью Слободкин. Услышав фамилию Савушкина, Ксюша вдруг неожиданно строго спросила:

— А этому что в ЦК делать?

— В отдел направляется. Наверно, уже ждет внизу.

— Я понимаю, что направляется, а зачем? Толку от него…

Ксюша все-таки позвонила в бюро пропусков, но при этом посмотрела на Сергея так серьезно, что он понял: не такая-то робкая она, старается кое в ком разобраться, составить свое мнение о некоторых людях.

Возвращаясь к себе после разговора с Ксюшей, Слободкин с горечью почувствовал — одна оплошность громоздится у него на другую, и так будет, наверно, долго еще, ведь каждый шаг приходится делать чуть ли не на ощупь, как вот в этом коридоре, бесконечно длинном, узком, плохо освещенном.

Ход этих мрачных мыслей Слободкина неожиданно был нарушен. Навстречу ему с охапкой папок, бумаг и коробок, падавших и разлетавшихся в разные стороны, бежала какая-то девушка. Еще мгновенье-другое, Слободкин понял — это Лена Лаптева. Та самая Лена, о которой он восторженно писал Зимовцу в первом письме из Москвы, но которую до сих пор знал только в лицо — видел всего несколько раз, да и то мельком, через открытую дверь, когда проходил мимо отдела пионеров.

Вот они поравнялись, из рук Лены вырвалась еще одна коробка, послышался дробный звук, очевидно от рассыпавшихся скрепок или кнопок. Слободкин и опомниться не успел, как возле его уха раздался тонкий возглас:

— Ну, чего же вы? Собирайте, если толкнули!

— Я не толкал… — смущенно пробормотал Сергей.

— Значит, можно не поднимать? — удивилась девушка.

— Нет, почему же… — Эти слова Слободкин произнес, уже присев на корточки.

Девушка рассмеялась.

— Да я пошутила, что вы! Сейчас отнесу вот это, вернусь и соберу сама.

Она убежала. А когда возвратилась, Сергей все еще шарил руками по щелям пола.

— Ой, мне очень стыдно, что я оторвала вас от дела! — воскликнула Лена.

— И от отдела, — попробовал сострить Слободкин.

— От отдела рабочей молодежи, — уточнила девушка.

— Правильно! А откуда это известно?

— Ну, мы ж все-таки на одном этаже. Только…

— Только в разных концах коридора.

— Вы с фронта, да? Парашютист? — спросила девушка.

— Парашютист.

— Как вас зовут?

— Сергей. А вас — Лена.

— А вы откуда знаете?

— Просто догадываюсь, — опять отшутился Слободкин.

Они оба расхохотались и вдруг сами застыдились своего смеха, молодого, безудержного, так громко и дерзко прокатившегося по строгому коридору, что где-то вблизи даже распахнулась какая-то скрипучая дверь. Узкая полоса света на мгновение осветила их лица: Слободкина — смущенное, с веселыми, быстро моргавшими глазами, и Ленино — задорное, даже немного озорное и почему-то сконфуженно-счастливое…

Оказавшись за своим столом, Слободкин почувствовал, что вел себя непонятно и странно. Чего, собственно, было ему смущаться? Ну, открыл кто-то дверь в тот момент, когда он собирал скрепки, рассыпанные известной на весь ЦК егозой Леной. Ну, понравилось девушке, что он был с ней элементарно вежлив.

Чтобы окончательно снять неловкость, которую он испытывал, Сергей позвонил Лаптевой и сказал подчеркнуто серьезно:

— А мне нужен ваш совет, Лена. Выручите?

— Вам? Мой совет? — не то удивилась, не то обрадовалась Лена. — Какой же?

— Насчет «Мотора». Общежития путного там нет. Ребята прямо в цехах на голом железе снят.

— Как на голом железе?

Слободкин рассказал.

Лена сначала не поверила, потом, когда Сергей подтвердил, воскликнула:

— Чего же вы ждете?!

— Но при чем здесь я? — попробовал возразить Слободкин. — Я же совсем недавно в отделе.