Полынный мед (главы из романа)

- Клад? Они что, спятили? - хохотнул черт. - Думают небось, что сокровища под каждым саженцем зарыты? Да я от Гермеса в свое время все клады Малой Азии, Греции и Италии часа за четыре принял. Так то ж древнейшие цивилизации! А у вас откуда кладам взяться? Старые, дореволюционные вырыли все давно, а при социализме, сам понимаешь... Это с ваших-то смешных окладов! - черт от души рассмеялся. - Кстати, ты не задумывался, почему вожди пролетариата такое словечко придумали "оклад"?

- А ведь точно! - хмыкнул Алексей. - "Клад" - звучит здорово, а "оклад" - вроде тоже клад, но не совсем.

- Ага, что-то вроде "около клада". Зато можно и по другому сказать: "О! Клад! " Но получить те же шиши.

- Да, хитро, хитро, - согласился Алексей. - С подтекстом словечко.

- А "зарплата" созвучна с "жар-птицей", не находишь?

- Нет, скорее с "заплатой". Впрочем, так мы можем договориться до того, что "получка" созвучна с "кучкой".

Они посмеялись, а потом Алексей спросил:

- Слушай, а у тебя имя есть?

- А то как же. Я ж не тварь бессловесная. Хоть и не крещен, а имя имею. Да и не одно. Хм... Верно ведь... Нужно мне как-то и здесь именоваться. Хочешь, зови меня... э... Леонардом. И стильно, и с вашими именами созвучно. Подходит?

- Леонард, так Леонард, - пожал плечами Алексей. - А там, в аду, тебя так же называют?

- Как тебе сказать, - не стал запираться черт. - Конечно иначе. Да, по правде говоря, человеку наших имен и не выговорить.

- И все же? - с интересом спросил Алексей.

- В детстве меня звали Чуччиллочиллакучилачей.

- Напоминает чем-то имена древних ацтеков, - заметил Алексей.

- Неужели? - удивился черт.

- Ну, мне так кажется.

- Ага, ты еще перекрестись! Ладно, шучу, может быть, ты и прав. Я, честно говоря, этих ацтеков почти и не помню. Странный был народец, у себя на уме. Правда, и встречался я с ними не часто...

Алексей озадаченно уставился на черта.

"Врет или правду говорит? - мелькнула в голове мысль. - Крутит он, конечно, основательно. Дневник мой за ту пару минут, что я на балконе был, прочитать он явно бы не успел, да и не брался я за него уже с неделю. Пожалуй, нужно держать с этим нечистым ухо востро"...

И все же время чувствовал Алексей, что несмотря ни на что нравится ему этот черт все больше и больше. Обладал он и чувством юмора, и неунывающим характером, и трезвым рассудком, что, в общем-то, импонировало Никулину в других. Может быть, потому, что сам он сходился с людьми нелегко, долго присматривался, приноравливался, взвешивал все за и против, прежде, чем назвать человека, нет, не другом, просто товарищем. А в последние годы всех вытеснила Лера, умеющая слушать и понимать.

Алексею вдруг отчетливо представились ее глаза с золотистыми искорками, от которых не хотелось отрываться, ласковые ладони, прижимающиеся к щекам, нежные податливые губы... В который раз за последние сутки боль утраты сжала горло. Что же случилось? А ведь что-то произошло, что-то очень серьезное...

Алексей посмотрел на неожиданно притихшего черта, откашлялся:

- Ну вот что, Леонард, чай будешь?

- С удовольствием, - оживился черт. - Только погорячей, чтоб бульки в стакане шли, если, конечно, можно.

- Сообразим, - усмехнулся Алексей, направляясь в кухню.

Там идиотизм ситуации опять заставил задуматься.

"Нет, я, похоже, окончательно свихнулся, - лениво размышлял Никулин. - Всего этого быть не может, потому что просто не может быть. Сейчас вернусь с двумя чашками в комнату, выпью чая сам с собою и позвоню в "скорую" - пускай увозят в психушку"...

Он на цыпочках прокрался в коридор, заглянул в комнату - черт никуда не делся, сидел себе в кресле и с интересом разглядывал книжный шкаф.

"Мощная галлюцинация, - продолжал анализ своего состояния Алексей, вернувшись на кухню и поставив чайник на огонь, - зрительная, звуковая, осязательная... Что-то многовато получается. Интересная, вообще-то, ситуация. Если это все на самом деле реально, то я должен быть на седьмом небе от счастья. Тут не кандидатской пахнет, материал на докторскую тянет, да еще обвешанную премиями. Как же - сотрудник научно-исследовательской лаборатории, которая занимается всякой аномальщиной, с риском для жизни провел эксперименты с самим чертом! ... Но ведь не посмею сдать его Шамошвалову. Совесть замучит. Тот ведь похлеще Витька с Гогой будет. Если бы в домашних условиях самому произвести исследования... Да никто в их результаты не поверит, мало ли, что можно дома насочинять. Вот когда целым коллективом да еще под чутким руководством Цезаря Филипповича... Нет, не буду я ничего делать. Не умею слабых добивать".

Алексей насыпал в заварник чаю с индийским слоном на этикетке, достал из кухонного шкафа две чашки и сахарницу.

"А что, если попросить его свозить меня в Ленинград. Черти ведь умеют летать. Быстро. Быстрее реактивного лайнера, если верить Николаю Васильевичу Гоголю. Как это им удается... правильно, - усмехнулся Алексей, - только черти и знают. Надо не забыть расспросить об этом у Леонарда".

Чайник закипел, но Алексей, плеснув кипяточку в заварник, вновь поставил его на огонь.