Ползла по небу черепаха

Маленькая худенькая старушка, слывшая в городе хорошим специалистом, очень внимательно осмотрела Олю и осталась недовольна тем, что та ни разу не была на приеме у врача. Она выписала множественные направления на анализы, всевозможные витамины для беременных, УЗИ. Оля все внимательно слушала и кивала, но в глубине ее души назревал очередной протест. В душе было скрытое, подавленное сомнение. Это сомнение разъедало и отравляло ее. Она вышла из кабинета красная от стыда и тут же выбросила исписанные мелким почерком направления в мусорное ведро. В тот же день она вернулась в родную деревню, ничего не сказав об этом Наташе, сбросив ей на мобильный телефон короткое смс. Оля была уверена, что больше никогда не попадет к врачу и не станет отвечать на разные унизительные вопросы о своем нежелании проходить осмотры. «Как-нибудь обойдусь!» – думала она. Ведь обходилась же до сих пор! Никто ничего не замечал, и она надеялась, что удастся и дальше скрывать все. Две первые беременности протекали как положено, под наблюдением врача, но в этот раз все было по-другому. Оля, как страус, спрятала голову в песок. Ребенок нежеланный и никому не нужный. Он неожиданно появился и должен неожиданно исчезнуть. Будто ничего не было.

Но к концу мая она стала чувствовать себя хуже. Появилось окончательное отвращение к сигаретам, совершенно не хотелось кушать, а только пить. Она много спала, смотрела телевизор. В последний день мая, с раннего утра, Оля проснулась в холодном поту и, свесив ноги с кровати, села, тяжело дыша. Чувство тревоги, зародившееся во время сна, не проходило, а только усилилось. Услышав, что проснулась мама, Оля быстро нырнула обратно в постель и притворилась спящей. Каждая минута казалась часом. Странная тяжелая боль, появившаяся откуда-то из глубины ее тела, сосредоточилась в пояснице и не отпускала. Оля старалась подавить в себе стоны, кусала губы, прятала лицо в подушку. Мама собиралась в библиотеку, где работала уборщицей. Она не торопилась. Гремела на кухне посудой, без конца выходила во двор. Оля мучительно считала секунды, пытаясь отвлечь себя от боли. В голове проносилось много мыслей, раскаяния, молитвы, обещания, что если останется живой и выпутается из этой ситуации, то начнет жить по-другому. Она станет примерной, хорошей и отвернется от прошлого. Боль внизу живота становилась нестерпимой. И когда за мамой захлопнулась дверь, молодая женщина отчаянно застонала и сползла с кровати.

Она совершенно не знала, что делать и кому звонить. Но понимала, что вызывать врача нельзя. Тогда все вскроется, и придется признать третьего ребенка. Превозмогая боль, молодая женщина планировала убийство своего малыша хладнокровно, будто это обычное дело.

Оля достала из шкафа несколько чистых простыней и медленно, держась за живот, вышла из дома. Пока шла до сарая, чувствовала, как подкашиваются ноги, и боль разрывает внутренности. Но леденящий страх, что люди узнают, не давал ей упасть. Он двигал ее вперед.

– Я не хочу умирать! Помоги мне, Господи! Я теперь буду хорошей! Я брошу курить! Я никогда не уйду ночью гулять! Я стану помогать маме по хозяйству! Я устроюсь на работу! Только не позволяй мне умереть, Господи!.. Я и так настрадалась. Моя жизнь полна горя, которого я не заслужила.

Добредя до сарая, зашла внутрь и прикрыла за собой дверь, показавшуюся очень тяжелой. Тут позволила себе заплакать от отчаяния и боли. Привалилась к стене, уронив простыни, и тяжело сползла вниз.

Оля не заметила, как соседка, убиравшая мусор в огороде, внимательно посмотрела на нее, проводив взглядом. Но потом, пожав плечами, принялась снова за свою работу.

13

Именно соседка позвонила Наташе и рассказала эту историю. Говорила громко, сбивчиво о том, как сгребла весь мусор в большую кучу за домом. Муж крыл крышу, и много чего валялось во дворе. Отложив в сторону грабли, стала искать в карманах длинной старой куртки коробок спичек, чтоб развезти костер. В этот момент ей первый раз показалось, что она слышит приглушенные стон и плач. Женщина замерла и прислушалась, но кругом было тихо. Шумела листва, и где-то скрипел колодец. Чиркнув спичкой, нагнулась, чтоб поджечь скомканную старую газету, подложенную в ворох мусора. И тут опять стон. Более отчетливый и жалобный, затем плач. Соседка осмотрелась, но ничего подозрительного не увидела. Напряженно стояла, прислушиваясь, глядя на разгорающийся костер, покусывая губы. И вдруг вспомнила Ольгу, которая около часа назад прошла в сарай и больше из него не выходила. Еще один стон!