Ползла по небу черепаха

Впервые пришло понимание, что для ребенка это невыносимо. Как она там находится целыми днями среди сумасшедших, больных людей, которые плохо контролируют себя? Ведь там нет книг, игрушек, планшета с играми. Но зато Наташа отдыхает, гуляет, дышит свежим воздухом. Даже на воспоминания появилось время. Справедливо ли то, что происходит? А вдруг Бондарев прав, и девочке нужен обычный детский психолог?

Наташа тут же отогнала от себя эти мысли. Она была там! Она знает, что Кристина вытолкнула Арсения из окна. Психолог не поможет. Не помогут книги, игрушки и планшет. Не помогут пельмени или лимонный кекс, который Кристина так любит. Не помогут школа и друзья. Кристина совершила убийство. Она должна лечиться, чтобы не сломать свою дальнейшую жизнь.

Или уже сломала? Наташа замедлила шаги, готовая схватиться за сердце. Что будет с девочкой дальше? Специальная школа? Постоянные приемы лекарств? Пусть уж лучше поместят ее в какое-нибудь социальное учреждение. Под присмотр врачей и специально обученных учителей. Наташа не справится! Она и так на грани срыва.

Достала из сумочки телефон. Никто не звонил. С тоской подумала о том, что нужно устроиться на работу. Но куда идти? Продавцом? Почтальоном? Няней в детский садик? Уборщицей в школу? Выбор велик, но безрадостен. Параллельно с этими мыслями появилось вновь желание уехать. Пусть не в Ригу! Этот переезд она финансово не потянет, но можно поехать в Нижний Новгород. Там Люда! Вдвоем они справятся. Люда поможет Наташе устроиться на работу, да и жить можно вместе, ведь Влад собирается разводиться.

При мысли о Владе Наташе стало не по себе. Она вспомнила, что он приезжает и останется у нее дома на все выходные. Что с ним случилось? Как он решился? А может, мама что-то перепутала, ей в интернете писал не Влад, и это всего лишь чья-то глупая шутка? Внезапное понимание, что еще все может сорваться, принесло облегчение. Ей не хотелось видеть Влада, она знала, что он терпеть не может всю их семью. Это нельзя изменить, потому что ему известна правда.

– Привет, Наташ!

Она очнулась от своих мыслей и чуть не налетела на Бондарева, который стоял на тротуаре, опираясь на трость, прямо перед ней.

– О, господи! – не удержалась она, тихо вскрикнув.

– Я тебя жду.

– Зачем?

Наташа не собиралась проявлять дружелюбия, уже зная о том, что задумала мама. Бондарев не показался ей таким страшным, как около больницы. Его глаза светились грустью, губы пытались улыбнуться. На лбу блестели бисеринки пота, в коротком ежике волос уже пробивалась седина.

– Давай присядем на скамейку.

– Только на пять минут! Мне совсем некогда! – буркнула она, подходя к ближайшей скамейке и опускаясь на нее. Сидела прямая, непреклонная, краем глаза следя за тем, как Бондарев пристраивается рядом.

– Я только что разговаривал с Татьяной Анатольевной. Она переменила свое мнение.

– Ты был у меня дома?

– Нет, мы разговаривали по телефону.

– Насчет чего переменила мнение?

Сердце в груди бешено забилось. Неужели мама одумалась и не собирается отдавать Кристину?

– Я уверен, что ты знаешь, в чем дело. Я хочу удочерить Кристину.

– Знаю, но не совсем понимаю твой мотив.

– Я хочу, чтобы у девочки был хотя бы отец.

Повисло тягостное молчание. Наташа отчаянно пыталась разозлиться и наговорить дерзостей, но знакомый липкий страх сковал ее, как лед озеро. Она до боли сцепила пальцы, чтобы скрыть дрожь. Как все просто, Бондарев честен и прямолинеен. Укоряет в том, что ребенок брошен и никому не нужен. Это правда. Случилась страшная беда, и Наташа с мамой отказались от Кристины, упрятав ее в сумасшедший дом. Они не хотят ее забирать оттуда, сопротивляются вот уже три месяца, навлекая на себя большие проблемы. Бондарев открыт. Стоит ли платить ему той же монетой?

– Значит, мама уже не хочет… отказываться от опекунства, – она произнесла эти слова холодно, отстраненно, остерегаясь говорить слишком прямо и называя вещи своими именами.

– Нет.

– Хорошо.

– Наташа, я уверен, что Татьяна Анатольевна переменила свое мнение после разговора с тобой. Прошу тебя, не препятствуй.

– Я даже говорить об этом не могу!

Страх сменился негодованием, ненавистью и надеждой, что она сумеет в этот раз отделаться от него окончательно.

– Понимаешь, Наташ, – все-таки попытался объяснить он, – я живу с мамой. Это моя семья, и большего мне не надо. Жениться я не намерен. Кристина мне не чужая. Она попала в беду, и я могу помочь ей.

– Какая глупость! Ты не отец ей! Она совершенно не знает тебя!

– Мы уже познакомились!

– Как? – испуганно взглянула на него она. – Кто тебе позволил?

– Твоя мама. Она до сегодняшнего дня положительно относилась к моему решению. Несомненно, она еще передумает, но я считаю, что надо поторопиться. Девочке нужна помощь. Поэтому прошу тебя поговорить с ней.

– Я не стану делать этого. Считаю твою идею полным бредом.

– Но почему?

– Кристина не игрушка! Что значит ты собрался ее удочерить? В голове просто не укладывается! – взорвалась Наташа.

– Да что в этом такого? Девочке нужна семья, ты не можешь отрицать этого.