Ползла по небу черепаха

– Нет! Не стану я тебя слушать! Ты не можешь себе представить, что пришлось мне пережить, когда я увидела ее там! В этой грязной комнате, с огромным животом! Боже, она такая молоденькая! Как ты посмел? Сволочь! Тебя убить мало!

Она кричала, не замечая того, что трубка давно молчит. Влад отключил телефон. Она вновь осталась одна. Теперь одиночество неизбежно. Лицо загорелось, волосы выбились из-под шапки и прилипли к мокрым от слез щекам. Внезапно пришла ярость, захотелось творить зло, усердно и целенаправленно! Кто пожалел ее? Кто протянул руку помощи? Уже не хотелось обвинять себя, жалость к собственной судьбе достигла высшей точки.

– Ненавижу! Всех вас ненавижу! – исступленно шептала она, сжимая в руках потухший телефон. – Чтоб вы все сдохли! Ненавижу!

В темных зрачках таились пугающие мысли, но именно эта ярость дала новый поток сил отогнать смерть. Не помнила, как вернулась домой. Включила телевизор и достала из холодильника бутылку водки. Руки дрожали, когда она наливала первую рюмку, губы жадно тянулись в нетерпении. В тот момент она не думала о том, во что превратилась. Хотелось пить до потери сознания, чтобы мысли исчезли, и память растворилась и прекратила ее мучить.

7

Людмила проснулась около трех часов дня и с ужасом подумала, что опоздала на работу. Страх был реальный, и женщина, соскочив с кровати, как в прошлые счастливые времена, бросилась в ванную. Но столкнувшись с отражением в зеркале, замерла. Память постепенно восстановилась. Оказывается, она не опоздала, ей вообще не нужно никуда идти. В больнице давно ходили слухи о том, что она пьет и скоро совсем сопьется. Людмила была уверена, что замена ей давно найдена. В какой-то миг стало больно от того, что вернуться в нормальную жизнь нельзя. Пути перекрыты, нужно искать что-то другое, но на это нет сил. Может быть, действительно уехать к родителям в Сочи? Там воздух, море, прекрасный милый дом, в котором прошло ее детство, старенькие родители, две кошки и собака. На глаза навернулись слезы.

Она возвратилась в комнату и снова легла. Так лежала, потеряв счет времени, в абсолютной тишине, чувствуя, как телом овладевает привычная лень. Головная боль уже где-то пульсировала, будоража память, которая яркими вспышками вбрасывала в мозг воспоминания, и Людмила вяло пыталась отогнать их.

Это становилось невыносимо.

Она повернулась на другой бок и посмотрела в окно. Пасмурно, как вчера, и позавчера, и неделю назад. Она не видела солнца и свежей зелени на деревьях. Сознание помутилось. Листья казались намокшими и почерневшими. Разложившимися, как тело в могиле. А небо напоминало старое пыльное зеркало, простирающееся над крышами домов, ожесточая их очертания. Картина резала глаза, они начали болеть и слезиться.

Обрывок воспоминаний. Она возвращается домой и видит своего сына, лежащего мертвым, сброшенным из окна руками убийц. Сколько раз она думала именно об этом! Людмила зажмурилась. Слезы потекли сильнее. Арсений был такой маленький, всегда улыбался, когда она возвращалась с работы домой, обязательно интересовался тем, что она принесла ему, и искренне радовался любой сладости или игрушке. Какой он был трогательный и беззащитный!

Целый час она проплакала, уткнувшись в подушку. Но потом поднялась, натянула на себя старый свитер и джинсы, которые еле сошлись на бедрах. Пришлось постараться, чтобы застегнуть молнию. Ничего не ест, а поправилась. Но эта мысль не задержалась у нее в голове.

Снова легла и больше часа не шевелилась. Пока одевалась, истратила последние силы и устала. Чувствовала себя опустошенной и измученной, будто не спала вовсе. Невидимые вампиры высосали из сердца желание жить. Людмила слабо пыталась бороться, но это было равносильно плыть против течения. Исход один – смерть. За окном лето, но она чувствует холодное дыхание осени. В детстве любила эту пору разноцветных листочков и яркого солнца. Собирала кленовые листья и складывала их в коробку из-под обуви. Листья высыхали и теряли яркость, тогда она выбрасывала их, надеясь в скором времени собрать много новых.