Ползла по небу черепаха

Людмила решительно стала собираться. Осколки их разбитого счастья такие мелкие, что склеить невозможно, они жгут и колют своей жестокой остротой, причиняя огромную боль. Но есть надежда отогреться у чужого счастья! Это защитит от неминуемой смерти, которая дышит в затылок. Забота о ребенке подарит второй шанс! А сейчас она зависима от выпавших на ее долю страданий, опутана ложью, словно цепями.

Расчесывание волос вызвало отчаянную боль, но Людмила решила терпеть. Может, действительно сходить к мастеру в салон? Стыдно. Волосы ослабли и перепутались до такой степени, что любое вторжение вызывало дикую боль. Из этой борьбы она так и не вышла победителем. Со вздохом натянула шапку, радуясь тому, что на улице пасмурно. Лишнего внимания не хотелось. Хотелось стать прозрачной, исчезнуть! Выйдя из подъезда, Людмила обрадовалась порыву ветра. Глаза сразу заслезились. Часы показывали пять минут седьмого утра, а она собралась во что бы то ни стало разыскать своего мужа. Позвонить ему и попросить прийти в парк или в аллею, чтобы поговорить, постараться объяснить, извиниться. Может быть, он протянет руку помощи. Надежда таяла, растворяясь в воздухе. Шаги становились все медленнее и тяжелее. Безнадежность накрыла, как черная туча. В один миг. В груди теснились рыдания, дыхание стало прерывистым и хриплым. Неуверенность и неопределенность того, что она хочет, пугали. Но женщина медленно брела в сторону парка, заставляя себя хоть что-то делать.

Долго собиралась с духом и позвонила Владу. Голова закружилась от волнения, и пришлось присесть на скамейку под старой березой. Она ожидала, что Влад давно закинул ее номер в черный список или сменил свой. Но нет! Гудки пошли, и через несколько секунд он ответил. От звуков его голоса она чуть не потеряла сознание, глубоко задышала, судорожно сжимая вмиг вспотевшие ладони.

– Что случилось?

Конечно, он обо всем уже знал.

– Влад, я…

– Все в порядке?

Он говорил сухо, но вопрос о том, в порядке ли она, растрогал до слез. Людмила сбивчиво принялась извиняться и объяснять. Она не понимала, что говорит, но трепетно радовалась тому, что он не отключался и слушал ее.

– Да я понимаю все, – наконец устало произнес он. – Ты не сама, тебя привезли, специально, чтобы ты поняла, кто в действительности твой враг.

– Я сорвалась, потому что не ожидала, и…

– Послушай, Людка, гони ты их! Избавься!

– Кого? – испуганно спросила она. Ей не хотелось вновь разбираться, дело было запутанным. Сомнения мучили нестерпимо.

– Это не те люди, пойми!

– Но Наташа хотела помочь! Ты ведь ее сейчас имеешь в виду?

– Да, я ее имею в виду! Она не поможет. Ты же понимаешь, что ей не дано понять, что произошло? – в его голосе звучали звенящие нотки. Людмила не могла знать, что он сто раз пожалел о том, что решился попросить Сулакову о помощи. Глупо и безответственно. Он злился на себя, поэтому на жену злости не осталось.

– Не знаю.

– Она привезла тебя с одной целью – чтобы произошел скандал или того хуже. Она никогда не изменится. Гнилое нутро, ничего не поделаешь. Она прикрывает свою сущность тем, что якобы воспитывает детей сестры. Но ты сама понимаешь, что эти дети несчастны. Их никто не любит. И если бы не общественное мнение, то и эти дети были бы брошены.

– Да, наверно, ты прав.

– Она разрушает все только потому, что ей не дано понять. Их семья совершила гнусный поступок. Им претит благополучие других, потому что своего нет. И никогда не будет, потому что они выбрали не тот путь.

– Но они же не первые, кто совершил это. Множество семей отказываются от своих детей.

– К сожалению, да! Они не первые. Но не нужно было приводить их к нам. Понимаю, что ты хотела как лучше. Но эти люди не нуждаются во втором шансе, понимаешь? Они принимают доброту твоей души как вызов. Они пытаются защититься, потому что знают: ничего не забыто. Они радуются любой нашей неудаче, болезни, а горе просто действует на них как кровь на дикого животного!

– Это звучит ужасно. Ты можешь ошибаться!

– Могу ошибаться, конечно.

– Может быть, мы просто их не понимаем.

– А нам и не нужно, Люд.

У нее перехватило дыхание от того, что он говорил «мы». Но это ничего не значило. Просто слова.

– Гони ее к черту!

– Я бы все равно узнала. Про Аллу.

– Конечно, – ответ прозвучал покорно, но что это меняло?

Людмила кашлянула, охваченная внезапным сомнением. Она бы об этом узнала, а может, и нет. От кого бы она узнала, если целыми днями сидит дома и пьет! Не ходит на работу, не общается с подругами, не звонит родителям, да и вообще никому не звонит. Она перестала ощущать мир, лишь спит и жалеет себя, временами просыпаясь и готовя омлет на кухне, практически нежилом помещении, где нечем даже поживиться. Упаковки от макарон быстрого приготовления свалены в мусорном ведре, больше там ничего нет, даже обертки от колбасы или фантика от конфеты. Она знает, сколько стоит бутылка водки или коробка вина, но совсем не помнит о том, по какой цене батон или буханка хлеба.