Ползла по небу черепаха

Людмила хрипло дышала, потому что слезы душили ее. Обрывки воспоминаний витали в воздухе. Они больно ранили, норовили убить. Угрызения совести, как грозовая туча, приблизились быстро и непонятно откуда. Людмила уже рыдала в голос и корила себя за тот день, когда оставила мальчика, и он погиб. Начинала переживать этот день заново, с самого утра. Грезила о том, что хватает Арсения на руки и прижимает к себе. Вот теперь ничего не случится! Никто не посмеет причинить ее мальчику вред. Рыдания изводили ее, она теряла силы и лежала несколько часов как мертвая, но потом встала и начала судорожно одеваться. Вышла из дома сгорбившись как старуха и пошла на остановку, села в автобус, который привез ее на кладбище. Медленно шла между памятников, пока не оказалась перед могилой Арсения. Здесь опустилась на скамейку и просидела недвижимо еще несколько часов, не шевелясь, прислушиваясь к мыслям в голове. С наступлением темноты вернулась домой, забыв о том, что должна прийти Наташа. Прошла на кухню, дрожа всем телом от нервного истощения и холода. Она вздрогнула, когда услышала звонок в дверь. Засомневавшись, все же пошла открывать. Через мгновение увидела перед собой Наташу, строгую, недовольную, принесшую с собой запах осенней листвы и разложения. Разум Людмилы продолжал отрицать лето. Она застряла в осенней печали, в том времени, когда погиб Арсений. Увидев подругу, успокоилась, как-то собралась и смогла выдавить из себя улыбку, не такую искреннюю, как раньше, но хоть что-то. Красная юбка, зеленый свитер – яркое нагромождение цветов слепили женщину, будоража нервы. Красота Наташи неоспорима.

– Проходи, сейчас чайник поставлю.

В лице Сулаковой мелькнуло напряжение, она сморщила нос и не спеша прошла в комнату. Аккуратно расправив складки на юбке, присела в кресло.

– Я вообще-то уже третий раз прихожу. Где ты была?

– Ааа, на кладбище ходила.

– На кладбище?

Наташа быстро поднялась и прошла на кухню, где Людмила пыталась достать из шкафа чайные чашки.

– Почему меня не предупредила? Я бы съездила вместе с тобой!

– Не знаю. Как-то спонтанно получилось.

Они помолчали, рассаживаясь за столом друг напротив друга. Чай был готов и разлит по чашкам с отбитыми ручками. Но на этот раз Наташа ничего не сказала. Она выглядела усталой и раздраженной. Ее злило то, что нужно было возвращаться, отношения с дядей перешли грань холодной вежливости. Он узнал, что она брала его машину, и страшно разозлился. Высказал племяннице все, не стесняясь в выражениях, не забыв упомянуть тот факт, что ее сестра была грязной проституткой, а мать трусливая жадная пьяница, которая использовала маленьких детей, чтобы получать опекунские деньги. Он заявил, что прекрасно знает о том, что сотворили с Кристиной, и пусть все они горят в аду. После этого скандала Наташа не могла больше оставаться в доме дяди. Она слабо надеялась, что Людмила пригласит ее, поэтому, скорее всего, придется садиться на последний автобус, который отходит через два часа.

– Я сама собиралась зайти к тебе, Люд, извиниться за тот случай.

– Какой случай?

– Ну, за ту поездку! Не знала, что так получится. Думала, что будет правильно познакомить вас.

– Ты про Аллу? – тяжело вздохнула Людмила.

– Да! Я не знала, что так получится! Не могла подумать, что ты расстроишься!

Людмила больше ничему не удивлялась. Ей не хотелось ничего говорить, задавать вопросы, ругаться, утверждать, что Наташа лжет. И ведь на этот раз она действительно лгала, потому что ложь была слишком очевидной. Ложь предполагала дурные намерения. Людмила задумалась, а действительно, для чего нужно было Наташе везти ее в общежитие? Для того чтобы та увидела беременность соперницы? Перед ней открылся полумрак сознания, где скрывалась истинная правда. Хотела ли Наташа, чтобы Людмила помирилась с мужем, как утверждала? Или это была часть плана, до сих пор не совсем понятного, но определенно ведущего к разрыву? Людмила не может иметь детей, а Алла может, поэтому Влад выбрал ее. Это понимание должно было сломить Людмилу окончательно. И ведь сломило, но еще оставались силы, потому что основной удар она получила не от этой шокирующей новости, которая уже ничего не меняла. А от смерти сына. Наташа не понимала этого. Она не любила детей, и не знала, как можно страдать от того, что умер сын.

– Что-то я себя плохо чувствую, – пробормотала Людмила, поеживаясь, отводя от Наташи глаза.

– Я могу налить тебе пива или вина, что у тебя есть?

– Нет-нет… – испуганно запротестовала она. – Просто недомогание, наверно, давление упало.

– У меня в сумочке есть аспирин.

Людмила отрицательно покачала головой и снова улыбнулась. Она вдруг действительно ощутила сильное недомогание и слабость. Сомневаясь, что в этом ей поможет аспирин, сделала несколько больших глотков сладкого чая.

– А, может, вызовем скорую и попросим, чтобы тебе померили давление?

– Да нет, сейчас пройдет.