Ползла по небу черепаха

– А у меня тоже голова болит! – вдруг пожаловалась Наташа. – Звонила женщина из опеки, требует показать Кристину с Витей детскому психологу. Такая противная! Денег что ли ей дать, чтобы отвязалась? Ну, где я возьму им детского психолога? Что это вообще за профессия такая? Кто ее придумал? Так что мне надо возвращаться. Мама с ума сходит. Она одна не справится.

Ложь звучала отвратительно, потому что правда была известна. И с чего Людмила решила, что эта женщина ей близкая подруга, что она все понимает и способна помочь? Несомненно, сильное разочарование вызывало разоблачение скрытых подлых поступков, в которые были вовлечены маленькие дети.

– И Витю тоже?

– Да-да, – раздраженно ответила та. – Просто с ума можно сойти!

– А что в этом плохого?

– А что хорошего? Еще только психологов недоставало! Мама – опекун детей, она не дает согласия на это обследование. И не даст! Я с ней полностью согласна.

– Но ты говорила, что Кристину хотят удочерить, – осторожно заметила Людмила. – Одно это обстоятельство предполагает консультацию психолога. Девочка может не справиться.

– Она уже три месяца на лечении. Может, хватит ее мучить?

Людмила была ошарашена и растерялась, не зная, что отвечать. Разве отказ от ребенка не мучения для него? А ведь именно это она собиралась сделать с Кристиной.

– Кажется, ты сама что-то говорила про психолога.

– На этом настаивает опека. Не мы.

– А что в этом такого страшного? Не могу понять.

– Серьезно? – возмутилась Наташа. – Не можешь понять? Детей запугают и заставят признаться черт знает в чем! На то они и психологи, чтобы запугивать.

– Ты не преувеличиваешь?

– Может, и преувеличиваю, но никак не могу отделаться от мысли, что из этого не выйдет ничего хорошего, – попыталась улыбнуться Наташа.

Людмила была слишком шокирована этим разговором. Но очень хотелось вывалить на голову подруги правду. Психолог был раньше, еще при живой Ольге! Потому что она била свою дочь, и педиатр заметил следы побоев. Как же вы с мамой не заметили этого, если посторонний человек заметил?

– Еще чашку?

– Нет, спасибо! – угрюмо ответила Наташа. Она была погружена в свои мысли, поэтому не обращала внимания на задумчивость Людмилы. – Женщина из опеки утверждает, что у детей, возможно, сильное потрясение от потери – сначала матери, а потом брата. Я устала объяснять, что ни Кристина, ни Витя не считали Арсения братом. Он был для них просто друг, не более.

– Ты не говорила детям о том, что Арсений был их братом? – переспросила Людмила, пытаясь выглядеть как можно спокойней.

– Нет, конечно!

– А Татьяна Анатольевна?

– Мама?

Их глаза встретились, и Людмила поняла, что задала верный вопрос. Он попал в цель. Наташа сглотнула, на лице вспыхнули красные пятна. Людмила отвернулась, пытаясь подавить удушающее разочарование. Сгорбилась и попыталась успокоить бешенное сердцебиение, которое отзывалось болью в груди.

– Значит, она сказала им.

– Мама? Нет, конечно! Люда, неужели ты не знаешь маму? Она очень добрая, тихая, кроткая! Да, одно время она выпивала, но с этим покончено! У нее педагогическое образование, она работала учительницей в нашей деревенской школе! Разве могла бы она рассказать детям? Ты что! Конечно, нет!

– Да-да. Но даже если дети считали Арсения другом, не более, как ты сказала, все же произошло на их глазах.

– Ну, конечно, они получили потрясение, соглашусь. Но при чем тут психолог? Он не нужен, уверяю тебя. Он бесполезен и ничего не изменит. Кристина уже получила нужное лечение.

– А Витя?

– А Витя-то тут при чем? Он ничего не видел.

– А кто видел?

– Да никто ничего толком не видел, Люда! Прошу тебя, поверь! Мы все в шоке! Мама плачет каждый день, спать не может. Мы сами хотели бы знать, что же произошло, и отчего Арсению захотелось забраться на подоконник. Он был слишком активным и избалованным. Прости ради бога, прости, Люда! Но поверь, мы с мамой не заслужили того, что сейчас происходит! Не заслужили!

– Избалованным.

– Я неправильно выразилась, прости. Просто голова разрывается от этих проблем.

Людмила кивнула, не веря ни одному слову. Истинная картина потихоньку открывалась ей. Она начинала понимать, что же произошло в тот роковой день, и отчего погиб ее сын.

– Не понимаю, отчего именно сейчас? Ну что они к нам пристали! Дети прекрасно жили до того, как Кристину пришлось поместить в больницу. И разве у нас был выбор? Девочка нуждалась в лечении, вот ее и положили на лечение. А теперь оказывается, что мама как опекун неправа. Но разве она доктор? Специалист? Нам что сказали, то мы и сделали!

– С этим да…

– Вот я и говорю, зачем нам психолог? Кристина пошла в первый класс и много пропустила из-за болезни, с этим я согласна. Но все поправимо! Она выздоровела, вернется домой. Я обязательно найму для нее хороших репетиторов, да и мама позанимается с ней! У нас дома чисто, никаких долгов и кредитов. У детей есть еда и одежда! Ну, что не так? Что они к нам пристали?

– А Татьяна Анатольевна согласится позаниматься с Кристиной? Ведь она педагог…

– Если я ее попрошу, согласится! Да куда теперь денешься, придется выпутываться!