«Помещичья правда». Дворянство Левобережной Украины и крестьянский вопрос в конце XVIII—первой половине XIX века

Для характеристики человеческих и деловых качеств Михаила Петровича, думаю, важно обратиться к источникам, хотя и опубликованным, но практически не учтенным исследователями его биографии и Крестьянской реформы. Речь идет о письмах Е. И. Милорадович к племяннику, известному историку и археографу, графу Г. А. Милорадовичу, из которых наибольший интерес в контексте нашей темы представляют одиннадцать эпистол за 1860–1861 годы. Написанные из‐за границы и из Полтавы, они интересны не только откровенными высказываниями о важных общественных проблемах, о местных деятелях. Кроме остроумных наблюдений над полтавским дворянским сообществом, здесь также даны искренние оценки личности Позена, что особенно ценно, ведь таких отзывов, исходящих от коллег по корпорации, удалось выявить не слишком много. Украинский общественный деятель, Е. И. Милорадович называла Позена «гениальным евреем», гордилась дружбой с ним, не сомневалась в его глубокой честности и была благодарна за «сердечное и разумное участие». Именно Позен убедил отца Елизаветы Ивановны, И. М. Скоропадского, крупного помещика, создателя дендропарка в Тростянце, передать ей имение, что не только обеспечило финансовую самостоятельность новой владелице, но и сделало возможной ее широкую благотворительность, в том числе и создание Литературного общества им. Т. Шевченко во Львове^[1560].

Исследователи биографии Е. И. Милорадович предполагают, что именно под влиянием Позена она горячо поддержала эмансипацию крестьян^[1561]. Касательно же отношения к нему общества Елизавета Ивановна в письме от 14 июня 1861 года, не воспринимая инвективы Г. А. Милорадовича и высказываясь также по поводу «аристократичности» рода своего мужа, писала:

Позен же жид, составивший себе имя из ничтожества, его все бранят, но нет ни одного вопроса до сей поры в России, где бы не советовались с ним. Все его бранят, потому что он со всеми на ножах, но везде оказывают ему уважение. Не успел он приехать в Одессу, на другое же утро Строганов (Новороссийский и Бессарабский генерал-губернатор. — Т. Л.) явился к нему; в Вене Балабин (российский посланник в Вене. — Т. Л.) тотчас посетил его, и Борятинский (князь, генерал-фельдмаршал, член Государственного совета. — Т. Л.) приехал нарочно в Вену к нему за советами; все это я сама видела. Все банкирские дома знают его в Европе, и сама эта ожесточенная брань доказывает ли[шь], что Позен гениален, а иначе я не признаю его^[1562].

Замечу, что ценность таких характеристик существенно возрастает, если учесть, что в то время Михаил Павлович не был обременен никакими должностями.

Весьма заметную роль Позен сыграл и в работе Полтавского губернского комитета, в котором представлял дворянство Хорольского уезда. Также он стал по выбору заместителем председателя, предводителя губернской корпорации, Л. В. Кочубея^[1563]. Вместе с А. В. Богдановичем^[1564] Позен был избран полтавским дворянством представлять местные интересы в Редакционных комиссиях, где оба, как оказалось, принялись довольно активно обсуждать проект реформы^[1565], предложенный этой институцией, отстаивая по поручению корпорации малороссийскую специфику, присущую краю до 1783 года^[1566].

В то же время, несмотря на частые — как в мемуарной, так и в научной литературе — упоминания этого влиятельного на Полтавщине и «известного в России человека»^[1567], и по сей день не существует более полного биографического очерка, чем тот, что был помещен в «Русском биографическом словаре». Потребность же в этом, очевидно, ощущалась и довольно критически настроенными к Позену современниками, которые все же не могли не отдавать ему должного. По крайней мере, П. П. Семенов-Тян-Шанский уже после появления словарной статьи И. Давидовича писал: «Замечательно, что, хотя он был похоронен с честию в своем имении, которое поставлено было им в положение богатого родового поместья, но „струны громкие боянов не стали говорить о нем“. …И до сих пор его, во всяком случае, крупная и не лишенная достоинств личность еще не нашла себе биографа»^[1568]. Все, здесь сказанное, остается актуальным и сейчас.

Не предпринималось также попыток комплексно проанализировать взгляды Позена. Напомню, что в ходе обсуждения важных социальных проблем значительная часть наиболее активных деятелей переживала сложную идейную эволюцию, даже свои хозяйственные интересы дворянство могло понимать по-разному, в зависимости от возможных результатов реформы. Под таким углом зрения личность Позена вообще не рассматривалась. Включение Михаила Павловича в число реакционеров, крепостников, преследовавших только свои узкокорыстные интересы, делало излишним тщательный анализ его идей и деятельности.