Поместье Лок-Даун

– Еще немного, и можно подавать, – ответила миссис Бернсайд, продолжая готовить ужин. Она не любила отвлекаться на болтовню, а поиски детей выбили ее из привычного ритма.

Миссис Макбейн постояла пару минут, наблюдая за суетой на кухне.

– Хорошо, скажу Хадсону, чтобы усаживал всех за стол. Да, мисс Максвелл, мне хотелось бы переговорить с вами с глазу на глаз, когда вы закончите.

Максвелл перестала лить соус на фазана и с удивлением взглянула на экономку:

– Конечно, миссис Макбейн. Нам осталось минут пятнадцать, да?

Миссис Бернсайд кивнула, не отводя глаз от гарнира, который готовила.

Миссис Макбейн медленно побрела в свой кабинет, села в кресло и уставилась на огонь. Она была погружена в раздумья, когда в открытую дверь постучала Максвелл:

– Вы хотели меня видеть, миссис Макбейн?

– Да. Входите, прошу вас, мисс Максвелл. Закройте, пожалуйста, дверь. – Она жестом предложила камеристке занять кресло напротив нее. Несколько минут обе молчали. Миссис Макбейн не знала, как начать разговор.

– Кое-что не дает мне покоя с нашей беседы в мастерской его светлости, и я надеялась, вы сумеете мне помочь.

– Если это в моих силах.

– В той комнате было много картин. Я не имела возможности рассмотреть их все, но одна из них запомнилась мне особо. – Она сняла покрывало с незаконченной картины, на которой была женщина, стоящая у запруды. – Полагаю, это вы?

Максвелл вздрогнула при виде картины, ее взгляд заметался между полотном и миссис Макбейн. Она явно пыталась определить, что именно известно экономке, но лицо миссис Макбейн оставалось непроницаемым: слуги умели скрывать свои эмоции. Спустя несколько мгновений Максвелл молча кивнула.

– Насколько я могу судить, картина не закончена, но, сдается мне, это недавний портрет, а не поры вашей молодости. – Максвелл заерзала в кресле, но промолчала. Миссис Макбейн произнесла про себя молитву. – Вы были с ним на запруде в тот день, когда он умер? – Она затаила дыхание, не зная, какой ответ хочет услышать.

– Да, – просто произнесла мисс Максвелл после долгого молчания.

– Флора! Почему вы ничего не сказали?! – Миссис Макбейн была поражена. У нее вертелось на языке несколько крепких словечек, но она сохраняла хладнокровие, понимая, что так ничего не добьется. – Что произошло в тот день? – мягким тоном начала она, хотя ей хотелось придушить камеристку.

Максвелл посмотрела на экономку долгим взглядом, очевидно что-то решая про себя. Когда женщина наконец заговорила, она была спокойна, но голос ее был едва слышен. Миссис Макбейн поставила картину на пол, всячески стараясь придать своему лицу подбадривающее выражение.

– Он хотел поговорить со мной об Айрис, и мы пошли на запруду. Мне надо было сразу догадаться, что разговор предстоит неприятный. Он всегда водил меня к запруде, когда ждал, что я буду кричать. – Она умолкла, удобнее усаживаясь в кресле. – На балу Хэмиш договорился о месте гувернантки для Айрис. Через несколько недель она должна была приступить к работе в семье Макдональд.

– Макдональд? – Миссис Макбейн судорожно рылась в памяти. – Не знаю таких.

– Конечно. Они ведь живут в Ирландии.

– О, – кивнула миссис Макбейн, начиная понимать, в чем дело.

– Я знала, что он искал для нее место, но думала, это будет Эдинбург или Йоркшир. Мне и в голову не приходило, что он отправит ее так далеко. Если б она уехала в Ирландию, я бы ее больше никогда не увидела. Она не знает, что я ее мать, – во всяком случае, тогда не знала. С какой стати она стала бы поддерживать со мной связь? И когда бы приехала меня навестить? Эта новость застигла меня врасплох. Я рассердилась, и мы поругались.

Миссис Макбейн с трудом заставляла себя молчать. Голова шумела от одолевавших ее вопросов, так что хотелось вопить. Дыши глубже, Элис.

– Итак, вы пошли к реке, и он сообщил вам, что Айрис уезжает. Что было потом?

– Я разозлилась, потому что он не посоветовался со мной, но больше всего меня расстроила мысль, что я навсегда расстанусь с ней. Ведь Ирландия так далеко! Он заявил, что я говорю глупости. Для слуг, сказал он, сентиментальность – непозволительная роскошь. И… я просто вспылила. За все время, что мы были вместе, он никогда не называл меня прислугой и не относился как к таковой. Я была в ярости. Чуть не ударила его. Чтобы не сорваться, пошла на запруду, просто чтобы отойти подальше от него.

– Как он оказался в реке, Флора? – Мягче, мягче, Элис.

– Это я виновата. На меня выпрыгнул лосось, и я от неожиданности свалилась в воду. А эти юбки… они такие тяжелые. Меня потянуло на дно, и я попыталась их снять. Хэмиш, должно быть, подумал, что я тону, и прыгнул за мной, идиот.

– А плавать он не умел, да?

– Не умел. Я годами просила его научиться, но он всегда отказывался. Как он рассчитывал меня спасти… – Голос Максвелл сорвался; из глаз полились слезы. – Камнем пошел ко дну. Мне удалось вытащить его на поверхность, но потом течение подхватило нас и понесло вниз по реке. Из последних сил я доплыла до берега, а потом, должно быть, потеряла сознание. Очнулась уже в винокурне.

– Как вы туда попали?