Поместье Лок-Даун

– Айрис, – обратилась к ней Элспет, – мы заберем тебя с собой, когда будем возвращаться во Францию, довезем до Лондона. Утром я напишу друзьям, спрошу, кто готов приютить тебя на время, пока ты сама не устроишься. В Лондоне без поддержки и покровительства никак нельзя. Этот город не щадит никого. – Она возбужденно заговорила о магазинах: Айрис необходим абсолютно новый гардероб, и, разумеется, о том, что ее следует представить нужным людям. Айрис не верила своим ушам. Леди Элспет – ее тетя – предлагала ей свою помощь!

– Хадсон, подавайте следующее блюдо. – Леди Джорджина почувствовала: буря миновала. Ангус вроде бы перестал дуться. Радостным он, конечно, не выглядел, но и не было похоже, что он вот-вот вспылит. На такой исход она даже не надеялась.

Странный у него вид, отметила Констанция. О чем думает ее муж? До конца ужина он хранил молчание, но спокойствие его было каким-то подозрительным. Она видела, как он о чем-то усиленно размышляет, постоянно поглядывая то на Айрис, то на Хью. Или, может, на Беллу. Трудно сказать. Но что-то определенно происходило в его голове, и ее это настораживало.

Фергюса почти весь ужин раздирали противоречивые чувства. Сегодня, возможно, они в последний раз собрались все вместе в одной комнате и пока обходились без скандалов. Ангус был подавлен, но у Фергюса создалось впечатление, что в кои-то веки его брат серьезно задумался о чем-то важном. Когда Хадсон наклонился к нему, чтобы подлить вина, тот отказался. Его едва заметный жест не укрылся от внимания Фергюса. Возможно, для них всех это начало новой – более благополучной – жизни.

Декабрь

Приближалось Рождество. Под ногами у Фергюса скрипел снег. По подъездной аллее он шел к особняку на встречу с новыми владельцами поместья, его работодателями, с которыми сегодня ему предстояло познакомиться. Они пригласили его на чай. Он так и не знал, кто эти люди. Чудно́, наверно, работать на людей, которых ты в глаза не видел. Впрочем, Фергюсу сравнивать было не с чем, поскольку он никогда не работал на кого-то.

Четыре месяца болезнь свирепствовала в Горной Шотландии и лишь недавно начала отступать. Наконец-то жизнь – хоть и медленно – возвращалась в нормальное русло. Фергюс, правда, и не знал, что такое нормальная жизнь. Все это время он обживался в домике привратника, постепенно привыкая обходиться без слуг, ста двадцати пяти комнат и родственников. Первые месяцы он блаженствовал. Правда, только после того, как Имоджен научила его заваривать чай и жарить яичницу. Но время шло, и он, не видя никого, кроме Имоджен и бабушки, в конце концов заскучал, по-настоящему заскучал по большому обществу. На период эпидемии городок словно вымер. Но вот на днях вновь открылся рынок, работавший в Лок-Дауне раз в неделю, о чем Фергюс прежде вообще не знал. Постепенно открывались и другие заведения. Накануне вечером в пабе под радостные возгласы посетителей налили первую пинту пива.

Проходя мимо старой часовни, Фергюс поприветствовал взмахом руки викария Дугласа. Бедняга тоже не умел готовить и совсем исхудал. Интересно, когда он возобновит свои «визиты к обеду»? Священник нуждался в хорошей еде.

Фергюс прошел между двумя старыми тисами. Фигурно постриженные деревья обрамляли вход в главный двор усадьбы. Он посмотрел на особняк, еще недавно принадлежавший его семье. Чистый и опрятный. А что там над входом – флаг? Он различил на нем надпись золотом на черном фоне: «Отель «Лок-Даун». Как элегантно!

Разумеется, все работы проводились под надзором миссис Макбейн. Ей бы фельдмаршалом быть! Сначала она позаботилась об Инверкилленах, организовав их переезд из особняка, в том числе переселение леди Джорджины в коттедж, а это была задача не из легких. После занялась переоборудованием Лок-Дауна и Драммонд-Хауса в отель. Фергюс издалека наблюдал, как по подъездной аллее взад-вперед сновали грузовики и мастеровые: в особняке и вокруг что-то убирали, ремонтировали, меняли. Узнает ли он теперь родной дом?

Проходя под каменной аркой, как и много раз до этого, он не обратил внимания ни на вывеску, ни на новый фонарь над головой. Не заметил ни мраморную вазу с цветами, ни новый коврик под ногами. Он смотрел на швейцара в щегольской черной ливрее, который распахнул перед ним огромную деревянную дверь и в знак приветствия приложил руку к шляпе, приглашая его войти. Фергюс остановился и сделал глубокий вдох.

С опаской он ступил в оружейный зал и с порога огляделся по сторонам. Здесь все изменилось, но во многом осталось прежним. Тот же сводчатый потолок, алебарды, на полу – ковер с фамильным тартаном. Но теперь в этом зале стояли столики и кресла, где могли отдыхать гости. А у подножия гостевой лестницы была установлена регистрационная стойка. Из-за нее к Фергюсу вышел мужчина, которого он не узнал.