Помнишь меня?

Я бегу наверх, в свою бывшую спальню. Воняет здесь нестерпимо. Не могу сказать чем — собаками, гнилью, плесенью. Надо бы с этим разобраться. Я вижу папку на комоде, хватаю — и выпускаю из рук. Она влажная и насквозь пропахла собачьей мочой. Пересилив отвращение, двумя пальцами я открываю ее, бросаю взгляд на первую страницу. Мне не терпится узнать, что же я такое придумала. Переворачиваю страницу, другую… Читаю имя…

Какая замечательная идея! Я все поняла. Я уже вижу, как это работает! Это прорыв! Это все меняет!

Ощущая прилив адреналина, я хватаю папку и выскакиваю из комнаты.

— Нашла? — Йон ждал внизу.

— Да! — Я улыбаюсь во весь рот. — Блестяще!

— Ты придумала.

— Кто же еще! — Я лопаюсь от гордости.

Появляется мама с кофейными чашками на подносе.

— Вот, по крайней мере я могу предложить вам кофе с печеньем.

— Правда, мам, не нужно, — говорю я. — Нам пора убегать.

— А я бы выпил кофе. — Йон дернул меня за рукав.

Что-о? Испепелив его взглядом, я вошла вслед за ним в гостиную. Йон уселся, словно бы чувствует себя совершенно как дома. Может, так оно и есть.

— Лекси много раз говорила, что хочет полностью восстановить события своей жизни, — начал он, разламывая печенье. — И я подумал, ей полезно будет узнать подробности о том, как прошли похороны отца.

— О, разумеется. Потерять близкого человека всегда травма…

— Я говорю не об этом, — прервал маму Йон. — Я говорю о других подробностях.

Мама не слышит его.

— Рафаэль, озорник, нельзя! — Собаки чавкают над тарелкой печенья.

— Лекси никак не может сложить полной картины, — гнет свою линию Йон.

— Смоки, сейчас не твоя очередь…

— Перестаньте разговаривать с собаками! — твердо сказал Йон.

Мне самой стало неловко за его тон.

Мама онемела от страха.

— Вот ваша дочь, — Йон указал на меня, — а не они. Вы хотите прожить жизнь, отказываясь в ней участвовать. Ваше право. Может быть, вам это помогает. Но это не поможет Лекси!

— О чем ты? — едва слышно спрашиваю я. — Мам, что произошло на похоронах?

У мамы дрожат руки.

— Это было весьма… неприятно. Пришли судебные приставы. — Ее лицо постепенно багровеет. — Как раз в разгар поминок.

— Судебные приставы? Но…

— Они пришли без предупреждения. Пять человек. Они хотели забрать дом. За долги. С мебелью, со всем. Оказалось, что отец поступил с нами не вполне честно. Как и со всеми остальными.

— Покажите ей второй диск, — приказывает Йон.

Пауза. Не глядя на нас, мама выдвигает ящик стола, находит неподписанный диск и включает его. Я — вся внимание.

— Дорогие мои! — На экране возник отец. — Этот диск не для публичного просмотра. И если вы его смотрите, значит, я откинул копыта. Вам следует знать кое-что. Я не хотел вас в это впутывать, но старый добрый семейный корабль дал течь… Вы, девочки, умницы, и вы наверняка сумеете это как-нибудь уладить. Привет вам, мои дорогие. — Он поднял бокал, и экран погас.

С немым вопросом в глазах я поворачиваюсь к маме.

— Он заложил наш дом и все имущество, — поясняет она.

— И что?

— Мы должны были продать дом. Эми надо было забрать из школы. — Ее бьет дрожь. — Но тут любезно вмешался мой брат. И моя сестра. И… ты. Ты сказала, что выкупишь закладную. Как только будешь в силах.

— Я? — пытаюсь сообразить. — Выкуплю закладную? — вдруг осеняет меня. — Банк «Юни…» что-то там… Офшорный счет…

— У него почти все было офшорное, — кивает мама. — Папа всегда скрывался от налогов. Не понимаю, почему он не мог работать честно…

— Мама, но ты ведь ничего этого мне не говорила! Неужели ты не понимаешь, насколько все это прояснило бы? А я никак не могу понять, куда идут эти деньги.

— Все это так тяжело. — Глаза у мамы бегают, она старается не смотреть на нас.

— Но… — Я замолчала, потому что вспомнила еще нечто более мрачное. — Мам, у меня еще вопрос. Отец сидел в тюрьме?

— Недолго, дорогая. Давай не будем это обсуждать.

Я в волнении вскакиваю с дивана и пытаюсь буквально вытрясти из нее слова.

— Мама, послушай! Нельзя жить под стеклянным колпаком, притворяясь, что ничего не происходит. Эми слышала, что отец сидел в тюрьме. Ей взбрело в голову, что это круто, что это ее будущее. Вот почему она себя так ведет. — Куски моей жизни как мозаика складывались в невеселую картину. — Вот почему я вдруг сделалась честолюбивой!

— Когда явились судебные приставы, она совершенно обессилела. — Йон бросил на маму взгляд, полный сочувствия. — Решение пришлось принимать тебе.

— Перестаньте смотреть на меня как на старую тряпичную куклу. Я ничего не могла сделать! Ничего!!! — вдруг завизжала мама. — Твой отец и этот…

Ей не хватило дыхания. Ее голубые глаза встретились с моими. Впервые в жизни я четко понимала, что мама не притворяется и не лжет мне…

— Мама, прошу тебя. Что ты хотела сказать?

— Я просто хотела сказать, Лекси, что, прежде чем ругать меня, винить меня в вашей с Эми несложившейся жизни, ты лучше спроси этого… твоего бойфренда. Он был на похоронах. Дэйв? Дэвид? Ему есть за что ответить.