Помолвка с чужой судьбой

– Так вроде обсудили уже. Девушку ищем, разумеется, хотя ни примет ее, ни вообще никаких зацепок. И машину ищем, но от машины киллер почти наверняка избавилась. Вряд ли утопила или сожгла, скорее всего, отдала куда-то на разборку, и тачка уже в работе. Даже если обнаружим в каком-нибудь гараже, владелец гаража когда-нибудь признается, что была какая-то баба, но опознать ее не сможет, потому что темно было, а она в парике и в очках… Сейчас мы по криминальным связям пытаемся что-то узнать, но и там глухо – все наши контакты в том мире уверены, что девушка-киллер – выдумка. На всякий случай, раз было предположение, что ее отец Сидоркин, решили проверить через того Сидоркина, который в Испании… Но и там тупик. Как удалось выяснить, тот человек умер, но умер не своей смертью, а повесился. Испанская полиция полностью исключает криминальный характер смерти… А вообще Сидоркин у них не считался русской мафией, потому что его фонд был зарегистрирован не в России, хотя и назывался «Фонд помощи политзаключенным и жертвам полицейских репрессий в России». Тот Сидоркин, известный у нас как рецидивист Копа, у них считался правозащитником, был уважаемым человеком, и в его фонд перечисляли средства на демократизацию политической жизни в России.

– И чем же занимался фонд? Неужели и в самом деле политикой?

– Вряд ли, хотя представители фонда давали интервью, читали лекции, но все для сбора средств. Мне кажется, это просто легализованный воровской общак, охраняемый европейскими законами, – без налогов и внимания правоохранительных органов. Копе передали в управление или на хранение акции концерна Ракитина, а он не понял или жадность подвела, решил кинуть того, ему кто доверился, считая, что последствий не будет. За что его и наказали.

– Кто его наказал?

– Те, кто убрал Рогожкина, а до того устранял других. Не сомневаюсь, что и нынешние события – их рук дело.

– Я слышала, что четверо бывших членов совета директоров в свое время продали свои доли и уехали жить за рубеж.

– Они уехали, отдав свои акции Ракитину и признавшись, что на них были серьезные наезды с требованием уступить свои доли за бесценок, но они предпочли отдать их по рыночной цене и исчезнуть. Насколько мне известно, все четверо убиты один за другим, хотя окружали себя охраной и немало тратили на собственную безопасность.

– Они были застрелены?

– Один утонул на Мальдивах во время подводной охоты, другой погиб в ДТП в Греции – на серпантине отказали тормоза, у третьего случился сердечный приступ в отеле в Нью-Йорке – не успели довезти до госпиталя, а четвертый скончался от удушья. У него и в самом деле была астма. И во время очередного приступа лекарства под рукой не оказалось. Успел вызвать охрану, а те, не зная, что делать, вызвали врача. Врач прибыл, но лишь для того, чтобы констатировать смерть…

– Был еще один – немолодой партнер, владевший карьерами. У него ведь тоже сердце прихватило.

– Хороший бизнес был. Тысячи тонн гравия и щебенки ежедневно улетали. Ракитин тогда, войдя в его долю, принес подряды на строительство Кольцевой дороги. Тот человек разбогател неожиданно для себя. Отмечал день рождения, пил беспробудно, потом вызвал молоденькую проститутку, принял лошадиную дозу виагры, а как это сочетается с трехдневным беспробудным пьянством – известно. Когда почувствовал боль в сердце, естественно, проглотил горсть таблеток нитроглицерина. Или что там сердечники принимают. Это и усугубило. Проститутка сбежала, конечно, прихватив его бумажник и золотые часы.

– Не блондинка, случайно?

– Какая разница? Путану задержали через пару дней. Она все с подробностями рассказала… Но у того скрытая камера в спальне была – любил человек просматривать иногда подробности своих утех.

– У него тоже было криминальное прошлое?

– Нет, как ни странно. Долгое время работал на железной дороге, высоких должностей не занимал, а карьеры ему практически даром достались. Бывшие владельцы разорились и просили лишь обеспечить вывоз продукции полувагонами для сыпучих грузов, потому что сбыт у них и так был налажен. Небольшой, правда. Но мы, кажется, отвлеклись.

– Я просто пытаюсь выяснить, кому были выгодны все эти смерти, – объяснила Бережная.

– Ну, уж точно не Ракитину. Хотя некоторые оставшиеся в живых члены правления думали на него.

– Кто? Рогожкин?

Рубцов покачал головой и кивнул.

– Он. Но потом и Рогожа согласился, что Ракитину это не надо. Перед самой своей смертью он даже приходил к Николаю Николаевичу советоваться. Сказал, что будет разводиться, Шопоголикова его стервой оказалась, он, конечно, мог бы ее успокоить, но решил со своим прошлым завязать – надоело в догонялки с полицией играть. Спросил, если он документально передаст свои акции в управление Ракитину, сможет ли эту сделку оспорить жена… А после развода хотел акции снова вернуть… Был такой разговор. Но почти сразу его и, простите за выражение, грохнули.