Понаехали!

Она ныне решила быть щедрой, а может тоже чуяла ту, стороннюю тьму, которая подползала к городу. И город подняла над страницами, прозрачный и дивный, будто рисованный кем-то. Ежи видел, что терема, укрывшиеся по-за высокими оградами, что улочки, что дома и домишки, крохотных людей, которые суетились, погруженные в собственные важные их дела.

Видел купола храмов.

Жрецов.

Лодки.

Лодчонки.

Волчью стаю, что встала на след, но не спешила подняться, будто ожидая чего-то. Или кого-то… видел и озеро. Свет заходящего солнца разлился по поверхности его, лег желтыми лужицами, не способный пробраться глубже, туда, где укрытые илом, опутанные словом, спали…

…люди?

— Быть того… — сдавленным голосом произнес Гурцеев и рук поднял, желая осенить себя святым кругом, да только удержался, верно, не желая рушить тонкую волшбу.

Радожский ничего не сказал, зарычал лишь.

А Ежи…

…сколько их было, уже все-таки не людей, ибо люди, даже спеленутые силой, не способны жить столько. Они, некогда увязшие в проклятьи, погрузившиеся на дно озера, ныне пребывали все в той же полудреме, которая опутала их сотни лет тому.

Они улыбались во сне.

И Ежи всматривался в эти лица, круглые смуглые и узкоглазые, похожие одно на другое. Он чуял, как слабеют путы.

Как…

…еще немного и воды Ильмень-озера, призванные силой истинной ведьмы, отступят.

…шевелились тонкие усы, слались зелеными нитями гривы неподвижных коней, не истлели бунчуки, поблескивали золотом знамена со знаком Злого солнца.

— Боги милосердные…

…и не понять, то ли человек произнес эти слова, то ли волны, что отступали от берега, повинуясь иной воле. И казалось, что вот-вот откроются сомкнутые глаза, и полыхнут яростью. Вырвется из тысяч глоток крик, ударит по городу, который давно уж забыл.

— Магов надо подымать всех, — боярин первый заговорил. — Ведьм. Ополчение…

…заклятье еще держалось, но…

Менялось?

Его меняли. Кто-то, кто знал…

— Сколько их там? — это уже спрашивали у Ежи. А что он мог ответить? И хватило-то лишь на то, чтобы книгу закрыть, обрывая связь.

Князь, побелевший, слабый, кивнул.

И опустился на пол.

— Извините, — сказал он сипло. — Я… сейчас отойду.

— Поесть надобно, — Гурцеев поглядел хмуро. — Стало быть… от как оно… сгинули, да…

— Их прокляли, — Ежи потер виски, в которых вновь билась мысль, что уйти отсюда — самое разумное решение. — Тогда… просто… они тоже не умели. Наверное. Поэтому и сформулировали проклятье так… неточно. Вот и…

— Прокляли или как еще… на от, — Гурцеев протянул князю флягу, которую тот принял. Руки у Радожского дрожали, но с флягой управился.

— Мед…

— Мед на травах. Супружница моя делает. Лучше нет силы поправить… стало быть, у нас там, — Гурцеев кивнул на озеро, — хазары… много…

— Возможно, что шаманы сумели защититься от проклятья, пусть не полностью, но вот так, — Ежи положил ладони на книгу, но та вновь притворилась обыкновенной. — Они… не живые. Даже если снять проклятье, они не будут живыми.

— Час от часу не легче, — произнес государь, лоб потирая. — То есть, у нас там войско неживых хазар, которые, очнувшись… не помрут?

Спросил он это с надеждой.

Ежи прислушался к себе и покачал головой:

— Стало быть, не помрут, а… что будут делать?

— Вестимо, что. Грабить, — проворчал Гурцеев.

— И убивать, — Ежи книгу отпустил и подошел к окну. Странное дело, если и испытывал он прежде трепет перед государем-батюшкой, то ныне от этого трепета ничего не осталось. — Или то, что им прикажут. Тот, кто пытается пробудить это войско… я не думаю, что он стал бы рисковать. Немертвые опасны. И одолеть их куда сложнее, чем живых.

Ежи раскачивался, вглядываясь в темное облако, что змеёй окружило город.

— Дело не в мести… месть… я думаю, что не только в ней… какой смысл уничтожать город? Что он… или она… или те, кто объединились… что они получат от руин? А вот устроить…

— Нападение, чтобы занять войско… — подал голос Радожский, отряхиваясь. — Ну и погань эта твоя книга, ведьмак…

— Еще какая, — согласился Ежи.

— Войско, стало быть, будет там… и маги, и ведьмы… а тут смута? — Гурцеев огладил бороду. — Ишь ты… и тебя, стало быть, государь, побьют. И сыновей твоих. И… прочих? А кто на трон сядет? Или… оставят кого? Скажем, младшенького… до поры, до времени… а я тебе говорил, что надобно смутьянов давить.

— Задавим, — государь поднялся и глаза его блеснули зло. — Всех задавим… но сперва…

Он тряхнул головой.

— Димитриевым займись… только…

— Я понял, осторожно.

— Именно. Тебя, ведьмак, не почуяли?

— Не знаю, — вынужден был признать Ежи. — Но… думаю, что даже если почуяли. Старое проклятье. И снять его непросто, не говоря уже о том, чтобы оборотить. Много… силы нужно.

— И крови?

— И крови, — Ежи повел плечами.

— Тогда понятно, — Радожский поднялся, пусть и пришлось протянуть ему руку, за которую он вцепился. — Во многом… вдова эта… людоловы… думаю, не они одни. Где грязь, там заводится… всякое. Она помогала людям. Люди платили ей… людьми в том числе. Как удалось понять. А те люди… жертвы, которые собирались.

— И собираются.