Понаехали!

…может. Он может просто уйти. Взять и… в конце концов, дела нынешние его не касаются. Он – человек сторонний. И никто-то не осудит.

Или даже если осудит, то какое Ежи дело?

Пускай себе.

Ему и надо-то, найти Стасю да убраться подальше, что от дворца, что от Китежа, в котором ныне становится неспокойно…

Он заставил себя отрешиться от этого чужого шепотка, навязывавшего чужую же волю. И взгляд его скользнул по людям, что вдруг замерли.

Надо…

Что-то делать.

Спросить?

У кого?

Хотя… Ежи ведь знает.

Он вытащил книгу, провел ладонью по жесткой обложке, и сказал:

- Покажи. Не знаю, как, но… покажи, что здесь происходит.

Зашелестели страницы, разворачиваясь, и книга выросла, ставши собою, прежней, а потом больше, и еще больше. В какой-то миг показалось даже, что она-то, эта книга, вот сейчас сделается столь огромной, что меж страниц её потеряются не только люди, но и дворец, и город.

- Хватит, - Ежи почувствовал, как закипает.

В конце концов, он её хозяин.

И книга подчинилась. Она развернулась, вот только страницы остались белы.

- Я ничем не помогу тебе, ведьмак, ибо знаю не так и много, но… ей нужна кровь. Твоя или… - государь примолк ненадолго. – Любая иная.

- Любая?

- Человеческая. Твоей надобно меньше, а вот…

- Пойдет? – Радожский полоснул себя по руке.

И кровь полетела алыми бусами. Ежи видел каждую каплю. И силу, в них скрытую. И тьму проклятья. И…

Капли коснулись страниц.

- Так лучше… если я что-то понимаю, то ведьмак нам еще пригодится. Пусть… - Радожский будто оправдывался, но вот перед кем, Ежи так и не понял.

Книга поглотила дар.

И отозвалась.

Она ныне решила быть щедрой, а может тоже чуяла ту, стороннюю тьму, которая подползала к городу. И город подняла над страницами, прозрачный и дивный, будто рисованный кем-то. Ежи видел, что терема, укрывшиеся по-за высокими оградами, что улочки, что дома и домишки, крохотных людей, которые суетились, погруженные в собственные важные их дела.

Видел купола храмов.

Жрецов.

Лодки.

Лодчонки.

Волчью стаю, что встала на след, но не спешила подняться, будто ожидая чего-то. Или кого-то… видел и озеро. Свет заходящего солнца разлился по поверхности его, лег желтыми лужицами, не способный пробраться глубже, туда, где укрытые илом, опутанные словом, спали…

…люди?

- Быть того… - сдавленным голосом произнес Гурцеев и рук поднял, желая осенить себя святым кругом, да только удержался, верно, не желая рушить тонкую волшбу.

Радожский ничего не сказал, зарычал лишь.

А Ежи…

…сколько их было, уже все-таки не людей, ибо люди, даже спеленутые силой, не способны жить столько. Они, некогда увязшие в проклятьи, погрузившиеся на дно озера, ныне пребывали все в той же полудреме, которая опутала их сотни лет тому.

Они улыбались во сне.

И Ежи всматривался в эти лица, круглые смуглые и узкоглазые, похожие одно на другое. Он чуял, как слабеют путы.

Как…

…еще немного и воды Ильмень-озера, призванные силой истинной ведьмы, отступят.

…шевелились тонкие усы, слались зелеными нитями гривы неподвижных коней, не истлели бунчуки, поблескивали золотом знамена со знаком Злого солнца.

- Боги милосердные…

…и не понять, то ли человек произнес эти слова, то ли волны, что отступали от берега, повинуясь иной воле. И казалось, что вот-вот откроются сомкнутые глаза, и полыхнут яростью. Вырвется из тысяч глоток крик, ударит по городу, который давно уж забыл.

- Магов надо подымать всех, - боярин первый заговорил. – Ведьм. Ополчение…

…заклятье еще держалось, но…

Менялось?

Его меняли. Кто-то, кто знал…

- Сколько их там? – это уже спрашивали у Ежи. А что он мог ответить? И хватило-то лишь на то, чтобы книгу закрыть, обрывая связь.

Князь, побелевший, слабый, кивнул.

И опустился на пол.

- Извините, - сказал он сипло. – Я… сейчас отойду.

- Поесть надобно, - Гурцеев поглядел хмуро. – Стало быть… от как оно… сгинули, да…

- Их прокляли, - Ежи потер виски, в которых вновь билась мысль, что уйти отсюда – самое разумное решение. – Тогда… просто… они тоже не умели. Наверное. Поэтому и сформулировали проклятье так… неточно. Вот и…

- Прокляли или как еще… на от, - Гурцеев протянул князю флягу, которую тот принял. Руки у Радожского дрожали, но с флягой управился.

- Мед…

- Мед на травах. Супружница моя делает. Лучше нет силы поправить… стало быть, у нас там, - Гурцеев кивнул на озеро, - хазары… много…

- Возможно, что шаманы сумели защититься от проклятья, пусть не полностью, но вот так, - Ежи положил ладони на книгу, но та вновь притворилась обыкновенной. – Они… не живые. Даже если снять проклятье, они не будут живыми.

- Час от часу не легче, - произнес государь, лоб потирая. – То есть, у нас там войско неживых хазар, которые, очнувшись… не помрут?

Спросил он это с надеждой.

Ежи прислушался к себе и покачал головой:

- Стало быть, не помрут, а… что будут делать?

- Вестимо, что. Грабить, - проворчал Гурцеев.