Понаехали!

- Царевич я…

- Зачарованный?

- Может, разве что самую малость, - он потупился. – Так пойдешь?

- Если царевич… то пойду. Как не пойти? – Маланька усмехнулась и сама шагнула, глянула снизу вверх этак, внимательно. – Только ты грязный какой-то… царевич.

- Так… зачарованный же ж, - он улыбнулся широко так, радостно. И вот вроде ж нормальный человек с виду, понимать должен, что дела подобные иного подходу требуют, серьезного.

Сватов там.

Смотрин.

Сговора.

А он… с другое стороны, Баськино ли дело, мешаться? Глядишь, ежели и вправду сладится, то и Маланька счастлива будет. Царевич он там или нет, но… главное, чтоб человек хороший.

Эта мысль окончательно Баську успокоила.

И еще то, как пополз, раскрываясь, вьюнок по кафтану, того и гляди всю ткань шитьем затянет. Маланька же сама пояс на царевича накинула.

И обернула дважды.

Завязала узлом.

А потом, доставши платочек белый, простой, по лицу Святову им провела, легонько так, но и вправду всякая грязь убралась.

- Так-то оно лучше будет, - сказала Маланька.

И Баська кивнула.

Согласилась.

- А ты, - Елисей перехватил руку, осторожно так, бережно, будто бы рука эта сахарною была. – Ты за меня замуж пойдешь?

- Вот так просто?

- Отчего нет?

- Ты ж меня второй раз в жизни видишь-то? – Баська голову склонила, жениха новоявленного разглядывая. Нет, хорош собою. Определенно, хорош. Лицом бел. Румян. Волос светлый вьется барашком. Глаз ясный да синий.

Глядит.

Улыбается. И от улыбки этой сердце Баськино прямо-таки вскачь летит, да только она уже не та, которая книжкам верила. Небось, в книжках всякого понаписывают, а на деле-то…

- Порой и разу довольно, - ответил Елисей.

- И ничего-то обо мне не знаешь.

А то ведь… Тришка вон, смотрел, смотрел… и она смотрела. И чем бы все едва не закончилось? То-то и оно… свадьба – дело хорошее, но и после неё жить как-то надобно.

- Так расскажи, - и пальцы отпускать не спешит.

- Я у ведьмы живу, - решилась Баська. – И Маланька тоже… в услужении. И служить нам недолго, но… после ведь всякое говорить станут.

- Это у какой ведьмы? – Свят вот на свою нареченую глядит-любуется, и ажно завидно, хотя и нехорошо этакому завидовать. Чужое счастье, а Баське своего бы. – Это не у той, у которой котики?

- У той, - Маланька тоже улыбается, и этак… ну будто это её сапогом зашибли. – А вы… познакомились?

- Познакомились.

- Она хорошая.

- Хорошая, - согласилась с подругою Баська. – Но люди все одно болтать станут. Что раз ведьма, то и разврат, и мы…

- Пускай себе болтают, - отмахнулся Елисей.

- И роду я простого…

- Может, оно и к лучшему.

- И…

- Не нравлюсь? – а вот теперь обиделся, человек преглупый. Если б не нравился, неужто Баська стала бы отговариваться? И насупился, и глядит исподлобья, а цвет вьюнка дрожит, качается, будто тоже обиду чует.

- Нравишься, - призналась Баська. – Только… этого мало. Я ж тоже ничего-то о тебе не знаю. Кто ты таков? Какого рода? Кто отец твой и матушка… чем живешь? О чем думаешь? Чего желаешь? Оно-то пожениться недолго, да… нам потом годы вдвоем жить. А ну как не сдюжим?

И… понял.

Голову склонил, не отступая, но лишь признавая, что услышал Баську.

- Вот так-то, братец, - хмыкнул Свят, перехватывая Маланькину руку, точно забоялся, что и она тоже начнет о том, что далее, думать и от слова своего отступится.

Это он зря.

Маланька, она хоть тихая, но ежели чего решала, то уж тут и батька ейный не способен был с пути решенного поворотить.

- Что ж, - Елисей по-прежнему глядел на Баську, но задумчиво. И страшно стало. А ну как поймет, что и вправду ни к чему оно… вокруг-то девок хватает, одна другой краше. Видала Баська этих боярынь, у которых лица белые, что сметаною мазаные, брови соболиные, волосы, что из золота тянутые, и богаты, и собой хороши, и милы, кротки, учены…

И каждая рада будет, если такой молодец замуж позовет.

А она, Баська, тоже рада, но…

- Будь по-твоему, - он вдруг вытащил колечко, с виду простенькое, полосочкой серебра, в которой глазом зеленый камушек подмигивает-переливается. – Невеста – еще не жена. Но… дай мне срок. Скажем… с год. А там уже, если захочешь уйти, то держать не стану.

И колечко протянул.

И… и в самые глаза глянул, отчего прямо внутри все и обмерло.

Взять?

Рука сама потянулась. Не к колечку. Есть у Баськи и покраше. Но к человеку, что колечко держал. А то само на палец прыгнуло, обняло, опалило теплом и камешек из синего желтым стал, ярким, что солнце.

Глава 54 Где начинается большая уборка

Глава 54 Где начинается большая уборка

 

Характер у меня замечательный, только нервы у всех какие-то слабые...

 

Из откровения одной старой мудрой ведьмы.

 

Тьма сгущалась.

Тьма подбиралась. Ежи видел её, и не понятно было, как не видят прочие. Вот государь болезненно щурится, прикрывая глаза от излишне яркого солнца.

Вот что-то говорит Гурцеев.

И Радожский отвечает, но Ежи не слышит его.

Он слышит тьму.

Шепот многих голосов. Тонкий надрывный плач, который скребет по нервам, и хочется заткнуть уши. Ежи заткнул бы, если бы мог.

А он…