Читаем Понедельник — пятница полностью

Его взяли на обогатительную фабрику, сцепщиком. Зарплата — ерунда, всего восемьсот рублей, когда на рынке буханка хлеба стоила сто пятьдесят или все двести. Зато — рабочая карточка и талоны УДП, усиленного диетического питания, которое прозвали «умрешь днем позже».

Мать работала в госпитале кастеляншей, и Храмцов, если мог, заходил к ней: нет-нет да и перепадала тарелка супа или каши с желтым пятачком постного масла. Здесь его знали и неизменно встречали добродушным: «А, наш мужичонка!»

Однажды он сидел в маленькой полуподвальной комнатке, которую называли сестринской, и ждал, когда придет мать. Душно пахло карболкой; на полках лежали одеяла и простыни, какие-то мешки, должно быть с бельем; внизу — фаянсовые судна. В углу сбились связанные попарно костыли, старые и совсем новенькие, заготовленные впрок, и ему стало тоскливо: сколько же еще понадобится новых костылей? Неожиданно дверь открылась, и в сестринскую вошла девушка. Он видел ее впервые — надо полагать, только что поступила в госпиталь.

— Вы к кому? — спросила девушка.

Он ответил, встал и вдруг впервые почувствовал какую-то нескладность в самом себе, словно все в нем было лишним, особенно длинные руки, и он не знал, куда их девать. Девушка глядела на него снизу вверх, у нее были насмешливые светлые в разбегающихся лучиках глаза, и Храмцов совсем растерялся под ее взглядом.

— Она сейчас придет, — сказала девушка. — А вы, значит, ее сын? Такой большой!.. А где вы жили в Ленинграде?

Это она спросила, уже повернувшись к Храмцову спиной и подойдя к полке. Белье лежало высоко, и девушка потянулась к нему, подняв руки. Коротенький халатик и юбка под ним тоже поднялись, высоко открывая ноги, и Храмцов покраснел. Он знал, что краснеет, и от этого стало совсем не по себе. Девушка обернулась и, конечно, увидела, что он стоит красный, как помидор.

— Ну, что же вы? — сказала она. — Может, подсобите все-таки?

Он бросился к полке и чуть не своротил с нее тюк с бельем — руки не слушались, они двигались словно бы сами по себе. Хорошо, девушка успела подхватить тюк.

— Пожалуйста, — пробормотал Храмцов.

— Спасибо. Так где вы жили в Ленинграде?

— На Огородникова, возле порта.

— А-а, — протянула девушка. — А я на Лиговке. На углу Разъезжей. Знаете, такой высокий серый дом…

Он в глаза не видел этот высокий серый дом на углу Разъезжей и Лиговки, но все-таки кивнул. Девушка быстро перебрала и сосчитала белые нижние рубашки — застиранные, с рыжими следами, словно от ржавчины (Храмцов догадался: кровь) — и снова спросила:

— Вы сильный? Отнесете это наверх, а?

Он кивнул.

— Только халат наденьте. У нас нельзя без халата.

Торопливо, не попадая в рукава, он начал напяливать на себя тесный халат, и девушка засмеялась, когда наконец-то он осилил эту работу. Высокий, неуклюжий парень, с длинными руками, которые чуть не по локоть вылезали из рукавов халата, выглядел и впрямь нелепо. И, разумеется, она великолепно понимала, что творится с ним. Все-таки ей было восемнадцать, взрослый человек, а ему — шестнадцать, мальчишка совсем, пацан-переросток, и делать с ним сейчас можно все что угодно. Ей даже нравилось смущать пацана, — игра была забавной и неутомительной.

Храмцов пошел за ней, неся белье на вытянутых руках и не замечая, что оно вовсе не такое уж тяжелое. Поднялись по лестнице, начался длинный коридор — и сразу же девушку стали окликать раненые: «Куда бегала, Любаша? Я иссох от тоски», «Мы тут побились — за кого из нас пойдешь?», «А она к офицерам чаще заглядывает, ей сержант ни к чему». На Храмцова никто не обращал внимания, со всех сторон только и слышалось: «Любонька, а почему у вас поцелуями не лечат?», «Когда дежуришь, Любонька? Жди — загляну…»

Люба не отвечала. Она спешила, словно пытаясь быстрее проскочить этот длинный и опасный, как железная дорога, коридор, уйти от десятков глаз, и Храмцов невольно прибавил шаг, чтобы оказаться рядом и как бы прикрыть девушку от этих глаз.

— Спасибо, — сказала Люба, отбирая у него белье.

Храмцов не уходил. Его поразило, что за какие-то несколько минут девушка стала совсем другой, словно напуганной или обиженной. Он хотел остаться с ней, чтобы потом снова проводить по коридору, но Люба повторила:

— Спасибо. Вы идите, ваша мама, наверно, уже там.

Он ушел в крохотную сестринскую. Мать удивленно поглядела на его халат:

— Ты куда ходил?

— Да тут… Ну, белье помог отнести.

— У тебя что-нибудь случилось?

— Ничего не случилось.

Мать не стала допытываться, и на том спасибо.

А через несколько дней Люба появилась у них дома.

Храмцовы жили в Соцгородке, в маленькой комнатушке, в квартире «уплотненных». Две кровати, тумбочку и пару стульев разрешили взять из госпиталя, стол и шкаф одолжили хозяева. В комнатушке было тесно и неуютно.

Люба пришла поздней ночью, с чемоданом, и Храмцов, проснувшись, оторопело глядел, как она развязывает платок и расстегивает старенькое, сильно поношенное, тесное ей пальтишко. Он даже не сразу узнал ее в этом пальтишке и платке.

Мать сказала:

— Ну вот и хорошо, что пришла… Значит, совсем невмоготу?

— Да, совсем, — кивнула она. — Сегодня опять…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Судьба. Книга 1
Судьба. Книга 1

Роман «Судьба» Хидыра Дерьяева — популярнейшее произведение туркменской советской литературы. Писатель замыслил широкое эпическое полотно из жизни своего народа, которое должно вобрать в себя множество эпизодов, событий, людских судеб, сложных, трагических, противоречивых, и показать путь трудящихся в революцию. Предлагаемая вниманию читателей книга — лишь зачин, начало будущей эпопеи, но тем не менее это цельное и законченное произведение. Это — первая встреча автора с русским читателем, хотя и Хидыр Дерьяев — старейший туркменский писатель, а книга его — первый роман в туркменской реалистической прозе. «Судьба» — взволнованный рассказ о давних событиях, о дореволюционном ауле, о людях, населяющих его, разных, не похожих друг на друга. Рассказы о судьбах героев романа вырастают в сложное, многоплановое повествование о судьбе целого народа.

Хидыр Дерьяев

Проза / Роман, повесть / Советская классическая проза / Роман
Свет любви
Свет любви

В новом романе Виктора Крюкова «Свет любви» правдиво раскрывается героика напряженного труда и беспокойной жизни советских летчиков и тех, кто обеспечивает безопасность полетов.Сложные взаимоотношения героев — любовь, измена, дружба, ревность — и острые общественные конфликты образуют сюжетную основу романа.Виктор Иванович Крюков родился в 1926 году в деревне Поломиницы Высоковского района Калининской области. В 1943 году был призван в Советскую Армию. Служил в зенитной артиллерии, затем, после окончания авиационно-технической школы, механиком, техником самолета, химинструктором в Высшем летном училище. В 1956 году с отличием окончил Литературный институт имени А. М. Горького.Первую книгу Виктора Крюкова, вышедшую в Военном издательстве в 1958 году, составили рассказы об авиаторах. В 1961 году издательство «Советская Россия» выпустило его роман «Творцы и пророки».

Лариса Викторовна Шевченко , Майя Александровна Немировская , Хизер Грэм , Цветочек Лета , Цветочек Лета

Фантастика / Советская классическая проза / Фэнтези / Современная проза / Проза