Понтий Пилат

— Оглянись на Рим, Аман! Его мощь произрастает рабством, и, чтобы выхватить такой кусок из пасти римской волчицы, ох, каким надо быть сильным! Как только суть дела дойдёт до сената, сразу будут приняты меры вплоть до оружия.

— Здесь ты, бесспорно, Понтий, прав. Скорее всего сенат оружие и использует. Поэтому я мыслю о спокойном проникновении постулата об отмене рабства в сознание общества. Спокойно, но настойчиво религия должна создавать обстановку нетерпимости к рабству как бы от лица самого Господа. Нетерпимость должна войти в образ мышления людей, принадлежащих к объединённому учению. Сделать это можно через школы, где обучается новое поколение, через синагоги на ежедневных проповедях. Будет затрачено время нескольких поколений, но и результаты обещают многое.

— Я бы с тобой согласился, — откликнулся прокуратор, — если бы подобную работу можно было проводить тайно, но беда в том, что обсуждение такого болезненного вопроса трудно скрыть, вот если бы найти доказательства того, что благоденствие рабовладельцев только увеличится от отмены рабства, тогда…

— Непосильная задача, Понтий.

— Тогда предположим, Аман, что события будут развиваться, как ты говоришь, и заповеди пророка Даниила будут реализованы для человечества. Иудея должна действительно встать во главе стран и племён. Её значимость возрастёт политически, она станет править миром. Человечество окажется уже в еврейском, а не в римском мире.

Аман Эфер, немного подумав, пожал плечами.

— Скорее всего, Иерусалим и Иерусалимский храм станут духовным центром нового мира. Но существует опасность растворения целого народа в единообразном множестве других народов. Тогда евреи уже не будут так обособленно выделяться на общем фоне. Именно сейчас подобные опасения и тревожат первосвященников.

— А не думаешь ли ты, Аман, что первосвященники и сами могут додуматься до подобной мысли?

— Вряд ли.

— Есть предложение подбросить к порогу синедриона эту мысль, как подбрасывают нежеланное дитя к порогу приюта.

— Уже подброшено, Понтий!

Правоверные! Избранные Господом! Редко говорю я перед вами, и причина тому — моя старость. Но пришло ко мне откровение Божие, и созрело время сказать вам важное и нужное слово.

Так говорил Гамалиил, высокий худощавый старик с благородной осанкой и проницательным взглядом, членам синедриона, расположившимся в зале.

Гамалиил был известным толкователем законов Моисея и учителем не одного поколения священнослужителей как храма, так и всей Иудеи. Первосвященники с подчеркнутым уважением приготовились слушать известного своей учёностью законоведа.

— Настало время вспомнить о заповедях пророка Даниила. Мир изменился так, что самое время подумать о практическом исполнении главной заповеди пророка.

Совсем недавно слова безвестного и самозванного равви Иисуса показались нам разрушительными для нации и религии. Мы поспешили отмежеваться от его слова, от его мысли. Но посмотрите, как успешно ведут проповедь его учения последователи и ученики. Какими притягательными оказались его заповеди для тысяч язычников, с какой верой они готовы принять его слово! Но слово его является продолжением нашего, и если будем внимательными, то увидим в учении Иисуса источник созидания, а не разрушения.

Мы создали нацию, мы создали усилиями пророка Моисея свою религию. Теперь наш путь лежит к людям. Только так решается для нас заповедь пророка Даниила. Необходимо отбросить старые догмы и в интересах Господа нашего и нашего народа совершить трудные для нас дела, трудные в борьбе с самими собой. Но если мы хотим, чтобы Иерусалим стал столицей нового мира, а Иерусалимский храм сосредоточением его духовного начала, необходимо в себе преодолеть устоявшиеся понятия и представления. Нужно признать пророка Иисуса и его учение как развитие и продолжение иудаизма. Только с помощью его учения способны мы решить самую трудную задачу нашей религии — духовно завоевать мир.

В зале раздался лёгкий шум; Гамалиил, видимо, ожидал подобную реакцию членов синедриона. Он усмехнулся. Умные глаза наблюдали за поведением зала.

— Необходимо признать всех вновь обращённых равными перед Господом наравне с евреями.

Шум зала усилился.

— Признать за вновь обращёнными право считать себя свободными людьми и обещать по нашим законам защиту от порабощения.

Зал откликнулся гулом возмущённых голосов.

— Я перечислил три условия, выполнение которых приведёт к всемирному приобщению умов других народов к нашему учению. А теперь думайте, выбирайте, решайте, на то вы и находитесь здесь, в высоком собрании синедриона.

Шум понемногу стих.

Первым решил высказать свои мысли член синедриона Озания, известный практическим пониманием самых запутанных обстоятельств.

— Мудрый Гамалиил прав! Как бы мы ни отрицали его предложения, но именно через их принятие лежит путь к осуществлению заповеди пророка Даниила. Давайте посмотрим вперёд. Встретятся ли нам трудные, а возможно, и непреодолимые препятствия в случае принятия всех выдвинутых условий. Надо помнить, что мир, в котором мы живём, римский мир, и мы в нём только малая часть.