Пообещай

– Другое?!

– Да…

Он ушам своим не верил! А еще чувствовал, как радостно колотится в груди сердце, с которого упали оковы дребезжащей совести.

– Поверить не могу! Поверить не могу… – теперь он обнимал ее, как родную сестру, которую не видел год, как долгожданного и родного человека. – Сменили самолет, надо же… Эм, а сколько людей было на борту?

– Сто двадцать два человека. Из которых восемь детей.

Дарин молчал так долго, и в его молчании она слышала все: «Я не зря… Восемь детей… Значит, не безнадежные… Я прожил не зря».

Лишь после того, как прикурил очередную сигарету трясущимися руками, Дар выдавил из себя:

– Знаешь, я не смог бы… если бы они… Мне не нужны были бы Ворота, понимаешь? И манна эта…

Она понимала.

Мерзла, морщилась от дыма и продолжала его обнимать.

Глава 9

Первым делом, как проснулся, Дар осторожно поднялся с дивана и захлопнул открытую форточку, из-за которой квартира за ночь вымерзла до некомфортной температуры. Эмия спала, завернувшись в накинутый поверх тонкого пододеяльника плед, – спала, как ребенок, – с приоткрытым ртом и высунутым из «домика» носом.

Замерзла.

А на улице валил снег. Хлопьями, как зимой.

«Вот тебе и март».

Царапнула острым краем совесть: они до сих пор могли бы быть в Лаво.

Могли бы.

Зато самолет не упал.

Совесть затихла, но буркнул желудок.

На кухне Дар взялся за дверцу холодильника с неприятным чувством, что сейчас он увидит… точнее, откроет и ничего не увидит.

Так и оказалось – холодильник был пуст.

* * *

(Takahiro kido – where time goes)

По кускам битого льда мерзлых луж он тащил ее буксиром. Эмия скользила и спотыкалась – выданные ей Оракулом сапожки для такой погоды не подходили.

– Ужас, как скользко…

Она держалась за одну его руку обеими.

Изо рта пар; непокрытые головы мерзли – хорошо, что он уговорил ее надеть толстые колготки, а то все отшучивалась – «добежим». Хоть супермаркет и близко, а пока добежишь, околеешь. Да, не Лаво, не Лаво… и жаль.

– Слушай, может, махнем в теплые края?

С налипшим на ресницы снегом Дар напоминал себе полярника.

– Ты же «невыездной»?

– Так мы по Державе… На Юга.

– Давай махнем, – Эмия поскользнулась в очередной раз. – И поскорей.

Он улыбнулся, правда, без веселья.

Грудь жгла сложенная утром во внутренний карман бумага из почтового ящика – «приглашение» посетить отдел Комитета по Безопасности Великой Державы.

«Добрались, суки, КБВДшники».

Чего они хотели, он понял сразу: спросить про случай с самолетом. Вот только не мог понять, стоит ему туда ходить или нет.

* * *

Голый чай невкусен, а вот с полноценным бутербродом, когда сыр, масло, колбаска – совсем другое дело. Печенье купили хорошее – дорогое, на развес. Эмия как раз выяснила, что гастрономическую эйфорию можно испытать, если опустить шоколадный край в малиновое варенье, когда Дар неожиданно спросил:

– Послушай, а ты сейчас можешь связаться со своей этой… подругой?

– Калеей?

– Я не знаю ее имени. Которая «звезды» присылала.

– Калеей, – на этот раз утвердительно повторила Эмия. И покачала головой. – Не могу.

– Точно?

– Точно. А… что?

Дарин молчал. Стояли на противоположном столе выгруженная из пакета банка тушенки, гречневая крупа, пара луковиц в пакете – из этого он собирался готовить обед.

Глядя на его задумчивое и грустное выражение лица, Эмия жалела, что сейчас, в этот самый момент, она лишилась части своих способностей. Ни тебе магического гласа, ни сотворения чуда, ни банальной возможности связаться с Астреем. Для «звезды» требовалась такая мощь, что Эмии пришлось бы подключить свое тело к трансформаторной будке. Если бы это помогло…

– А что ты хотел?

Она заглянула ему в глаза преданно, как пес.

Дар крутил в руках подтаявшее печенье.

– Да, так… хотел спросить кое-что. Чтобы она посмотрела вашу… базу данных.

– На предмет?

– На предмет того, как зовут моих родителей.

– Зовут? Карина. И Тадеуш.

Она помнила, потому что читала.

– Карина? – Дар замер с открытым ртом, будто пробовал имя на вкус. А после очнулся. – Тадеуш?! Я же Романович…

– Тадеуш. Я помню. Он же Полоч.

– Кто?

– Из Польшы. Польш?

– Поляк.

– Да, точно.

– Тогда почему же я Романович?

И вдруг вспомнил, как новым «Ч.Е.Н.Т»ам, прибывшим в интернат, правили свидетельства о рождении – вписывали туда вымышленные имена, отчества или фамилии. А иногда все сразу.

– Значит, не Романович…

– Нет.

– Тадеушевич?

– Ну… – Эмия озадаченно нахмурилась. – Скорее, Дарин Тадеуш Войт.

Ее собеседник выглядел так, будто его старая личина внезапно дала сбой, а новая еще не прижилась. Как Павл, который время от времени перезагружался. Но уже через секунду очнулся, выдал новый вопрос:

– А где они живут, помнишь? Мы бы с тобой по пути на юг туда поехали…

– …познакомились?

И прочла ответ в его глазах – нет, не познакомились бы. Просто посмотрели бы.

«Я не смог бы познакомиться с матерью, зная, что через три недели она снова может меня потерять», – Эмия уловила суть, а после вздохнула судорожно, с самоупреком.

– А где живут, не помню. Но, может, у вас тут есть свои базы данных? Справочники? Ведь есть единая сеть…