Поп Гапон и японские винтовки. 15 поразительных историй времен дореволюционной России

Команда впала в панику: рано или поздно должна была появиться пограничная стража. Команда на шлюпках весь день пыталась перепрятать оружие и боеприпасы на ближайших островках, а затем взорвала пароход для сокрытия улик. Пароход частично затонул, поскольку стоял на мели, зато взрыв слышали за 50 километров, и местные рыбаки, еще днем заметившие необычную активность, предупредили полицию и пограничную стражу. Вскоре российские водолазы вытащили с полузатопленного судна оставшиеся винтовки и револьверы, а полиция поразилась своей удаче. Почти весь арсенал был захвачен, а команда «Джона Графтона» с попутным ветром поспешила в сторону Швеции.

Наверное, этот случай занимает первое место в списке самых идиотских провалов вооруженного восстания в российской истории.

Нельзя сказать, чтоб охранному отделению просто повезло: в России знали об этой операции, получали информацию как минимум из двух источников – от агента в ЦК партии эсеров и от полицейского агента в Париже Манасевича-Мануйлова. Но пароход на мели, конечно, был непредвиденной удачей.

Что делать дальше, было непонятно: оружия нет, без него вооруженное восстание поднять не получится. Тогда Гапон решил вернуться к плану А и начал организовывать собственное политическое движение, благо он уже вернулся в Россию и не нуждался в помощи эмигрантов-социалистов. Он создал Российский Рабочий Союз, объявив его подчеркнуто внепартийным и утверждая, что партийные социалисты действуют не в интересах рабочих, а в своих собственных политических интересах. Ортодоксальные социалисты мечтали о новом обществе на основе, как они считали, научной теории Маркса. К примеру, большевики мнение и реальные интересы рабочих не особенно учитывали: ведь умные марксисты, вооруженные диалектикой, знают лучше и наперед, что хорошо, а что плохо для пролетариата.

Обломки «Джона Графтона»

Так или иначе скоро под началом Гапона собралось внушительное количество сторонников, и это начало нервировать профессиональных революционеров. Георгий Аполлонович убеждал своих последователей, что затея с пароходом от начала и до конца принадлежала ему. Эсеры, в свою очередь, начали обвинять его во лжи и угрожать. Все тут же перессорились и принялись поливать друг друга помоями – в подпольной прессе и листовках, на митингах и демонстрациях.

Тут как раз подоспел Октябрьский манифест, которым Николай II фактически даровал России конституцию. Предстояли выборы в первый российский парламент – Государственную Думу. Ожесточенная полемика в оппозиции перешла на новый уровень: кто-то из революционеров считал, что Октябрьский манифест – это подачка и надо продолжать революцию с оружием в руках до победного конца, кто-то – что выборы надо бойкотировать. Гапон, в свою очередь, думал, что надо участвовать в выборах и продолжать бороться за права рабочих легальными методами, тем более что в Петербурге после Манифеста амнистировали и освободили всех его соратников.

Гапон перебрался в Петербург, и об этом узнал премьер-министр Витте. Он оказался в сложном положении: с одной стороны, амнистия отца Георгия грозила новым витком насилия, с другой, согласно Манифесту, амнистировать его было обязательно. Витте вступил в конфиденциальные переговоры с Гапоном[12], и они договорились: Гапон может вернуться в Россию и участвовать в выборах в Государственную Думу, но при условии, что призовет рабочих прекратить вооруженное восстание. Гапон согласился.

Таким образом, в ноябре 1905 года состоялся объединенный учредительный съезд бывших 11 отделов общества Гапона. Собралось около 4 тысяч делегатов-рабочих, которые представляли интересы впятеро большего их числа. На съезде было принято постановление о возобновлении работы общества и избрано новое правление во главе с рабочим Н. М. Варнашёвым. На собрание явилось и множество представителей конкурирующих революционных партий, в том числе большевиков, меньшевиков и эсеров. Постепенно съезд превратился в яростный митинг. Партийные ораторы всеми силами старались сорвать создание организации, яростно нападая на Гапона. Социалисты, конечно, хотели продолжать революцию и начать вооруженное восстание, но им не удалось переубедить рабочих. Журналист Симбирский написал:

«В этот день невидимая рука Гапона вырвала из рук партии социал-демократов целую армию организованных и сознательных рабочих в 20 тысяч человек, которая за собою могла увлечь еще вчетверо больше. И потому со стороны людей партий пускались в ход все средства».