Поп Гапон и японские винтовки. 15 поразительных историй времен дореволюционной России

Надо сказать, у всех эмигрантов новый человек, только что приехавший с передовой, с Родины, вызывал неподдельный интерес. Тем более – овеянный славой Гапон: по воспоминаниям современников, даже Владимир Ильич не устоял перед его грозным обаянием и яростью и написал статью, в которой поддерживал идею объединения против общего врага. Это довольно удивительно: стратегия Ленина обычно заключалась в обратном – лучше расколоть большую партию, но остаться лидером небольшого кружка преданных последователей. Но в этот момент Владимир Ильич не то поддался обаянию Гапона, не то решил заработать политические очки, призывая к объединению и будучи уверенным в том, что оно невозможно.

В апреле 1905 года состоялась Женевская межпартийная конференция. На нее съехались представители 11 революционных партий России, председательствующим был избран Гапон. Представители РСДРП почти сразу же вышли из состава конференции, потому что были недовольны им. Преобладали эсеры, так что широкого объединения всех сил не получилось. Однако именно здесь провозгласили резолюции о вооруженном восстании, созыве Учредительного собрания, провозглашении демократической республики и социализации земли. Еще по результатам этой конференции был создан военный комитет, который должен был организовать вооруженное восстание в России. Большинство мандатов имели эсеры и сочувствующие, и комитет тоже, по сути, контролировался эсерами.

Гапон видел себя руководителем революции и объединителем всех оппозиционных сил, но, к его сожалению, таковые его в этом не поддерживали.

В конце концов, поддавшись уговорам, отец Георгий все-таки вступил в партию эсеров. Ему предложили пост редактора «Крестьянской газеты», что было довольно далеко от позиции лидера всей оппозиции. По словам очевидцев, Гапон пытался подчинить партию себе и хотел руководить всеми ее делами. Едва став эсером, он потребовал, чтобы его ввели в Центральный комитет и посвятили во все конспиративные дела. Ему отказали. Конечно, он остался недоволен: известность и ресурсы позволяли ему претендовать на большее, чем положение рядового члена партии.

По словам будущего лидера партии эсеров Виктора Чернова, Гапон вообще был типичным анархистом, неспособным участвовать в общем деле и «спеваться с другими как с равными»:

«Если хотите, он по натуре был полный, абсолютный анархист, неспособный быть равноправным членом организации. Всякую организацию он мог себе представить лишь как надстройку над одним всесильным личным влиянием. Он должен был один стоять в центре, один все знать, один сосредоточивать в своих руках все нити организации и дергать ими крепко привязанных на них людей как вздумается и когда вздумается».

В итоге, будучи не в силах разрешить все эти противоречия, эсеры попросили Гапона покинуть партию. В России тем временем продолжалась революция, пылали помещичьи усадьбы, рабочие объявляли забастовки, по улицам ходили демонстрации. Самый известный оппозиционер России остался один.

Как известно, если не можешь стать главой уже существующей партии, надо создать новую. В мае – июне 1905 года Гапон принялся собирать новую организацию – Российский Рабочий Союз. С этой целью в Петербург нелегально отправился соратник отца Георгия, рабочий Н. Петров, бежавший за границу после Кровавого воскресенья. Совместно с рабочими Гапон разрабатывал документы будущей партии, главным из которых было «Воззвание рабочему народу городов и деревень от Российского Рабочего Союза». В нем говорилось, что «социалистические партии оказались бессильными взять в свои руки руководство массами», и поэтому группа рабочих Петербурга «решила организовать сначала питерских рабочих, а затем, по мере возможности, и провинциальных рабочих и крестьян в Российский Рабочий и Крестьянский Союз».

На вопросы, зачем нужна еще одна революционная социалистическая партия, Гапон отвечал, что его не удовлетворяет программа и тактика эсеров, а большевиков и меньшевиков и вовсе называл «талмудистами» и «фарисеями».

Новое движение поддержали либералы и многие общественные деятели, даже сам Максим Горький. Он писал, что в Петербурге «быстро и крепко сливается новая партия, исключительно – рабочие, бывшие члены Гапонова общества», и примерно оценивал их численность – 30 тысяч человек. Гапон даже утверждал, что Горький обещал пожертвовать на счет Рабочего Союза 100 тысяч рублей, но тут, кажется, большевики попросили своего писателя опомниться, и деньги перечислены не были.