Поп Гапон и японские винтовки. 15 поразительных историй времен дореволюционной России

Затем Дранков открыл свою фотостудию в Санкт-Петербурге и первым начал использовать там искусственное освещение. Это был настоящий технологический прорыв: до этого фотографировали только при естественном свете.

Обороты фотостудии мгновенно взлетели до небес. За счет этого Дранков резко снизил стоимость съемок. Фотография стала доступной всем – кухаркам, лакеям, рабочим, – а доходы хозяина постоянно росли. В результате он открыл целую сеть фотоателье – не меньше 50 – и одним из первых начал делать цветные фотографии. А еще – специально нанимал в приемные хорошеньких девушек и за свой счет одевал их в вольные по тем временам наряды. Народ, не слыхавший о порочности сексуальной объективации женщин, валил валом.

В 1907 году Дранков вошел в кинобизнес. Обратив однажды внимание на шумный успех «движущейся фотографии», в начале года он поехал в Париж и какое-то время наблюдал технологию производства на местных киностудиях, одновременно пытаясь заручиться деловыми связями и выгодными контрактами с французскими производителями. В Петербург он вернулся с кинокамерой и с новой энергией бросился в стихию кинохроникерства. Один из его знакомых так описывал его подход к работе:

«Господа, расступитесь!.. Эй, картуз, куда прешь?.. Мадам, у вас хорошая шляпа, но зачем же лезть в объектив? Мосье квартальный, ради Бога, мосье квартальный… Вот вам за труд… Ваше благородие, поощрите его зуботычиной… Осади, осади назад!..»

За это время, согласно тем же воспоминаниям, Дранков успевал раз двадцать взглянуть в объектив, повертеть ручки кинокамеры, поотбиваться ногой от натиска толпы, отдать приказания помощнику, заискивающе улыбнуться «их благородию». Проявив и напечатав ленту, он носился с нею по петроградским театровладельцам, пристраивал, убеждал, угрожал. Иногда появлялся в Москве – и прямо с Николаевского вокзала с ворохом лент мчался в фирмы Pathé и Gaumont. Он предлагал, настаивал, льстил, однако перед конкурентами и публикой любил прихвастнуть и даже приврать, рассказывая байки об операторах из Лондона, Парижа, Буэнос-Айреса и Вашингтона или о фантастических машинах для съемки лунных пейзажей.

В своем фотоателье он организовал кинолабораторию. Переводил иностранные титры, снимал их на свою камеру, перемонтировал оригиналы. Называл Дранков себя теперь не иначе как первым русским кинофабрикантом и первым русским кинооператором. И считал себя высшим авторитетом в вопросах кинематографического искусства в России.

Александр Дранков

Для большего требовалось заснять какую-нибудь знаменитость – во-первых, ради славы, во-вторых – чтобы продать ленты в Европу, а в-третьих – из азарта. Дранков отправился в Ясную Поляну. Лев Толстой – живая легенда, самый известный мировой писатель и самый уважаемый в мире гуманист и философ – дал кинооператору от ворот поворот, но тот не сдался. Первые в мире съемки Льва Николаевича выглядят так: писатель идет по усадьбе, затем – прямо на камеру, потом как бы в нерешительности стоит перед ней, поворачивается и уходит.

Дело в том, что Дранков, не смутившись отказом, скрылся в уличном туалете в усадьбе, расчехлил кинокамеру и принялся ждать. Спустя пару часов Лев Николаевич отправился по нужде. Вот он подходит к туалету. Дергает ручку. Дверь заперта.

После того как Дранков показал эту пленку Льву Николаевичу, тот смилостивился и разрешил снимать себя легально. Так появилось множество съемок Толстого, а оператор приобрел просто космическую славу. Зная его репутацию, столичные газеты начали подозревать его в том, что съемки подложные, а Дранков просто загримировал артиста. В дело пришлось вмешаться Софье Андреевне Толстой – она подтвердила подлинность пленок.

Но этого Дранкову было мало! Он захотел снимать игровое кино.