Попаданец в себя, 1960 год (СИ)

Не сомневаюсь, что мне удастся овладеет мозгом и телом одаренного ребенка, который упустил многие возможности этого шикарного времени. И к развалу СССР оказался совершенно не готовым, поэтому вынудил меня (опытного и умудренного) доживать в Доме пенсионеров Израиля.

Раз Судьба не перебросила мое сознание в очередного бродягу или звездного мажора, значит есть надежда слиться, наконец, с гормонально больным умом реципиента, которым правит спинной мозг бег должного участия интеллекта!

А пока мой мальчик едет на папиной «Победе» с мамой на рынок, за рулем брат Павел. Конец декабря. На площади уже стоит гигантская елка, в магазинах появилась докторская колбаса (1 кг в одни руки), зато отдельная по 2-20 — без ограничений; советское шампанское — лучшее в мире, консервированными крабами завалены прилавки, а вот морских водорослей нет, не додумались их еще консервировать, нет и селедки иваси, она появится позже, когда исчезнет хлеб; на работе многим выдали премии, кому — десять рублей, а кому — пятнадцать, премия будет потрачена не в гастрономе, а на рынке.

Сибирский рынок перед Новым годом — это изобилие. Это — мороженные морошка и клюква, брусника и жимолость, это — засоленная в банках черемша, соленая капуста в ладных бочках, кедровые орехи каленые и простые, грибы маслята, грузди, рыжики, это — омуль соленый, копченый и свежий, сиги и осетры, таймень и ленок, хариуз и сом, ценимый за печень. Это — мясо, которое не купишь и в Москве: медвежатина, сохатина, зайчатина, оленина, козлятина… Это — птица, вызывающая зависть у гурманов столицы: глухарь, тетерев, куропатка, рябчик, дикий гусь и дикая утка кряква. Описывать сибирский рынок тех далеких лет — дело бесполезное, тут надо писать роман, писать, истекая слюной. Здесь же можно купить живых животных. И не только домашних. Бурят в унтах и оленьей дохе продает медвежонка, заросший бородой киржак — лисят, тофалар (редчайшая нация Саян) — бельчонка. Белочка маленькая, умещается в кулаке.

Конец декабря. Иркутск утопает в снегу, деревянные халупы засыпаны им до окон. А в первом пятиэтажном доме города в просторных квартирах с высокими потолками (их потом назовут сталинскими) отгорает третья свеча хануки; вопреки закону огни стоят далеко от окна, чтобы прохожий не мог видеть их с улицы — страх перед режимом еще очень велик.

Подъезд, деревянные почтовые ящики, переполненные прессой. Для старших — «Правда», подписка обязательна, вне зависимости от партийности. Для молодежи — «Комсомольская правда», подписка обязательна. Для малышей — «Пионерская правда». «Огонек», «Известия», «Крокодил»… подписка не обязательна, на обложке — цветная фотография первого шагающего экскаватора, собравшего в ковш взяточников, бюрократов, пьяниц и прогульщиков, на внутренней полосе — карикатура, высмеивающая стиляг: расклешенные брюки, длинные волосы, непременная гитара в руках.

Почти в каждой квартире этого дома — пианино или скрипка, проклятие еврейских мальчиков и девочек. На мальчиках — непременный матроский костюмчик с короткими штанишками и противные прищепки для чулков, девочки одеты в платья с тугими лифами и обильными кружевами.

В длинных коридорах этих квартир среди обычной обуви стоят высокие валенки, «катанки», а на вешалках, кроме зимних пальто с каракулевыми воротниками, — обязательные «извозчичьи» тулупы.

В каждой квартире — ёлка. Изготовление елочных игрушек — дополнительный праздник для детей. Что не мешает им дожидаться и рождественских подарков.

Первый профессиональный врач, ссыльный Фидлер, появился в Сибири в 1607 году. Спустя более чем сто лет, в 1737 году, согласно указу правительства в “знатных городах империи” были введены должности городских врачей. Первым иркутским лекарем стал Иоганн Ваксман.

Нынешние врачи уже не ссыльные, хрущевская реформа превратила их в свободных граждан. Но почти никто не уедет из города, ставшего родным. Они готовятся к встрече русского Нового года и еще не знают, что многие из них войдут не только в историю города, но и в международную историю медицины, что этот дом, в который неизбежно вселятся «новые русские» будет украшен бронзовыми табличками: профессор Ходос — невропатолог, профессор Круковер — лепролог и отоларинголог, профессор Сумбаев — психиатр, профессор Франк-Каменецкий, профессора Серкина, Филениус, Брикман и другие…

Мой мальчик хрустит валенками по рыночной наледи, тащит за мамой авоськи, клянчит купить ему на Новый год часы «Спортивные» за 46 рублей. Он что, так и не покопался в нижнем ящике шкафа, где лежат его старые игрушки? Именно там я, будучи в сознании, заначил заработанные деньги. К тому же его теперешние часы — папина раритетная «победа» на ремешке из натуральной кожи, гораздо круче. Да, здоровый циферблат и часы большие, толстые. Но нацепить их в двадцать первом веке было бы эпатажно.