Попаданец в себя, 1960 год (СИ)

А я сижу (парю, нахожусь, располагаюсь…) в неком уголке мозга, огороженный прозрачным коконом, и размышляю без тревог и страстей. Всегда меня расстраивали фразы разных писателей об их ПЕРВОМ ВОСПОМИНАНИИ. Так что я пытался несколько раз страивать[24], так как у любого нормального человека ранних воспоминаний всегда несколько и они всегда смещены во времени, не чётко привязаны хронологически. Сия торжественная фраза — всего лишь литературный приём, который мне глубоко неприятен, как неприятен и стиль Буковского в его «Хлебе с ветчиной», с его мелочным и каким-то СМАКУЮЩИМ перечислением подробностей из жизни заурядного семейства в заурядном быте заурядного существования.

Впрочем, мне неприятны ВСЕ книги Буковского, которого я читал без отрыва, проклиная автора за назойливость и грубость. Особенно меня взбесили его стихи. Да и как могут не взбесить бредовые строки о старых нищенках или облезлых попугаях. Или о ревности, вот такие хотя бы:

«Эта дамочка вечно ко мне цеплялась —
И то ей не так, и это…
«Кто спину тебе исцарапал?»
«Да без понятия, детка, наверно —
ты…»
«Спутался с новой шлюхой?!»
«Что за засос на шее?
Горячая, видно, девка!»
«Где? Детка, я ничего не вижу».
«Где?! Вот же! Слева — на шее,
Слева!
Видно, завел ты ее круто!»
«Чей у тебя номер записан
На спичечном коробке?»
«Что там за номер?»
«Вот этот вот! Телефонный!
И почерк — женский!»
Где тут поэзия, спрашивается!»[25]

А кому может понравится вот такая проза:

«Мне уже стукнуло 50, и с женщиной в постели я не был четыре года. Друзей-женщин у меня не водилось. Я смотрел на женщин всякий раз, когда проходил мимо на улицах или в других местах, но смотрел без желанья и с ощущением тщетности. Дрочил я регулярно, но сама мысль завести отношения с женщиной — даже на несексуальной основе — была выше моего воображения. У меня была дочь 6 лет, внебрачная. Она жила с матерью, а я платил алименты. Я был женат много лет назад, когда мне было 35. Тот брак длился два с половиной года.

Моя жена со мной разошлась. Влюблен я был всего один раз. Она умерла от острого алкоголизма. Умерла в 48, а мне было 38. Жена была на 12 лет моложе меня. Я полагаю, сейчас она тоже уже умерла, хотя не уверен. 6 лет после развода она писала мне длинные письма к каждому Рождеству. Я ни разу не ответил…»[26]

Такое впечатление, что Буковский жил себе, пьянствовал, курил наркотик, неряшливо вёл быт, а параллельно описывал свою жизнь, составлял некие художественные отчёты, акцентируя внимания лишь на самом грязном и убогом. Недаром он прославился, как автор колонки «Записки старого козла»… Хорошо бы ещё добавить — «немецкого козла»! То его привлекала «Макулатура», то — «Почтовое отделение», или «Женщины», или «Голливуд», а то и «Рисковая игра в марихуану». Даже сценарий кинофильма был про «Пьянь»!

Чтение Буковского подобно ковырянию пальцем в зудящем, гнойном прыще. И больно, и противно и хочется ещё. (Старые люди примут другую аналогию — чесать кожу мошонки: у старых людей всегда чешется, зудит кожа мошонки, что является признаком начинающегося диабета). Кстати, широкая известность писателя в Европе и в США свидетельствует лишь о порочности его потенциальных поклонников. Ведь пороки в этих странах тщательно замаскированы, скрыты внешним благополучием, качественной туалетной бумагой и лощеными рожами обывателей. В России он такой признательности не добился, ибо у нас и своей нищеты, грязи хватает, а люди более открыты, душевны. Русскому человеку, в отличии от европейца, не в кайф исследовать микробы в чужих задницах.