Попаданка для короля морей

Фигура рванулась ко мне, но прежде, чем успела приблизиться, Фрэдерик ловко накинул на неё сеть. Дух забился, завопил снова, вокруг меня сгустился туман, а на шее будто сжались тиски. Я почувствовала, как немеет тело, как дышать становится всё труднее, и захрипела. Руки сами потянулись к горлу, но я усилием воли заставила себя не царапать шею. Эстер все кричала, протягивая ко мне руки сквозь звенья сетки, грудь уже горела огнём, сознание мутнело и всё расплывалось перед глазами, но я заметила, как Фрэдерик рассекает свою ладонь кинжалом, услышала слова странного заклинания, не то молитвы – не то прошения, вопль призрака стал еще громче, или может, это усилился звон в ушах, а потом сознание накрыла спасительная темнота.

Но не забвение.

Я не видела и не слышала, что происходит вокруг, но отчётливо ощущала всё тело. Руки, ноги, жабры – будь они неладны – потоки странной энергии, которую я не чувствовала прежде, пронизывали плоть, наполняя её жизнью.

– Много испытаний на твою долю, – проворчал Ксамен-Эк откуда-то из темноты. – И сегодня ты должна выдержать одно из них сама.

Я ощутила, как меня покидает чувство направления, способность ориентироваться, и в первый миг даже запаниковала, но быстро осознала, что в полной тьме каждый сантиметр тела – это "здесь", и нет никакого "там" и никакой цели, и успокоилась.

– Ты заняла моё место. Верни… Отдай… – голос Эстер разносился ниоткуда и отовсюду, холодом прокатывать по телу. Своим шепотом она будто пыталась оторвать меня, лишить ощущения, дыхания и зрения, и чувств.

– Ты сама с ним рассталась, – возразила я и стала старательно сосредотачиваться на себе. Слушала, как бьётся сердце, чувствовала, как в дыхании поднимается и опускается грудь.

– Я хотела лишь покоя, но знаешь ли ты, как тревожно носиться рад волнами? Как холодно в одиночестве? Как темно без пожара чувств?

Шёпот проникал в самую суть, расщепляя, отделяя, лишая чувства реальности. Но я всё ещё дышала, кровь бежала по венам. По моим венам.

– Я знаю, ты не хочешь жить. Ради чего тебе вечность? Отдай мне тело, и "Голландец" увезёт тебя в мир, где царит счастье, – Эстер шептала на ухо, соблазняя, заманивая. И две недели назад я бы с ней согласилась.

Холод пустоты наступал, биение сердца слышалось всё отдалённое и становилось будто совсем не моим, но я вспоминала дуэль, хижину Дугласа, едва-ли-не-поцелуй с Фрэдериком и вид из "вороньего гнезда". Сложная жизнь, но не настолько, чтобы с ней расставаться. Я хочу испытывать всё это ещё раз.

– Я хочу жить. Чувствовать свободу и ветер, и если повезёт – любовь, а зачем жизнь тебе? – прохрипела я. Мне показалось, что эти слова произнесла и в реальности.

– Я должна защитить отца, должна отомстить Грэгори, – я всё ещё отчётливо слышала голос Эстер, но он будто отдалился.

Я попыталась пошевелить руками, ногами, почувствовала под спиной что-то мягкое и поняла, что меня куда-то уложили. Связь с реальностью возвращалась, но медленно.

Ко мне вернулась способность соображать относительно трезво, и история Эстер, наконец, сложилась до конца. Значит, офицера, который её… меня… нас подставил, зовут Грэгори.

– Назови полное имя этого мерзавца, и я обещаю, что лично с ним разберусь, – предложила я, стараясь то и дело двигаться – сжимать и разжимать пальцы рук, сгибать в коленях ноги и поворачивать голову. Так тело казалось более ощутимым, более настоящим.

– Клянись! Клянись, что отомстишь за меня, убьешь Грэгори де Леви, и что защитишь моего отца – Леонарда Обиньи! – шёпот призрака уже становился совсем далёким, но я всё ещё чувствовала угрозу. Казалось, что в любой момент мою хрупкую связь с телом может разорвать чужеродный дух.

Брать заказ на убийство не хотелось, я замолчала, но с каждой секундой промедления тело становилось всё более холодным и труднее поддавалось разуму.

– Хорошо, я клянусь, – выдохнула я, и в следующий миг накрыло забвение – на этот раз полное.

Сознание возвращалось медленно и болезненно, будто его – тягучее – кто-то тонкой струёй раскалённого металла заливал в голову.

Стоило открыть глаза, как я тут же зажмурилась от света. Какое-то время дышала, прикасалась пальцами к покрывалу на кровати, согнула ноги в попытке их размять и с трудом припоминала всё, что мне виделось в предсмертном бреду.

Какие-то люди-амфибии, "Летучий Голландец", кракен… Странно, ведь фэнтези я никогда не любила особо. Интересно, я лежала в коме или просто отрубилась? Надеюсь, с момента крушения лайнера не прошло лет десять – грустно будет осознавать, что я потеряла так много времени.

Но как бы там ни было, мне нужен отдых. Вернусь домой, в Италию, в свою маленькую квартиру, и напишу книгу по мотивам коматозных бредней. Впервые – художественную. У неё будет красивая морская обложка, и моё имя – "Беатриче Герра" – будет белым на ярко-синем фоне. Печально, конечно, осознавать, что единственный в моей жизни заботливый мужчина создан моей же фантазией, но ничего, переживу.

– Эстер, – голос Фрэдерика выдернул меня с небес мечтаний, и я удивлённо распахнула глаза.