Попаданки убегают в полночь, или Академия кривых зеркал

Но как же?.. Да этого быть не может?! Я вскочила с кровати и врубила свет: действительно моя комната. Затем взглянула на руки: нет татуировок и печати Деона. А брачные браслеты… Где мои брачные браслеты?! Я истерично рассмеялась, сразу же закрывая рот рукой, а из глаз, напротив, брызнули слезы. Этого не может быть… Меня вернули в мир людей, или того хуже, все это было всего лишь сном. Фантазией, породившей такую красочную небыль. Какое сегодня число? Я сорвала с зарядки мобильник. Двадцать пятое октября. В эту ночь ко мне пришла Кассандра, но… Получается, не пришла?

Я сжала голову руками, иначе бы она взорвалась. Она уже кипит! Я выскользнула из комнаты, тихонько прошла по коридору и открыла дверь в комнату родителей. Они спали. Я подошла ближе, рассматривая их. Как же я соскучилась. Прикусила кулак, душа всхлипы – мама все так же болела, чуда не произошло. Я едва сдержалась, чтобы не коснуться ее руки – не стоит их будить. Уже у себя села на кровать и попыталась рассуждать рационально. Если это сон, почему я так хорошо его помню? И почему у меня ощущение, что сердце вынули из груди и растоптали? Я Деона помнила так отчетливо, словно он минуту назад был рядом: изумрудный взгляд, лучики морщинок в уголках глаз – а нечего презрительно щуриться! Запах сандала и запретный вкус страсти. Люди не влюбляются в химеру из сна! Они все забывают с рассветом!

Я не верила, просто не верила, что все это было только у меня в голове! Меня вернули, точно вернули, а память осталась из-за щита! Правда, в своих способностях к блокировке злонамеренных чар я усомнилась ровно тогда, когда какой-то козел на мерседесе окатил меня из лужи. Мне ни щит, ни зонт не помогли. Моя родная Москва! Хорошо, что в Верховном мире нет луж и придурков на мерсах!

Я в очередной раз залипла в свои воспоминания, пропустив мимо ушей заказ – латте и раф с соленой карамелью. Лиса я или Лиза, а на работу ходить нужно… Каждый день я ждала, что вот-вот меня посетит кто-нибудь из Верховного мира, пыталась даже узнать в деканате, когда вернется Дмитрий Максимович из отпуска. Прикрывалась лекциями, но на самом деле хотела увидеть его, почувствовать близость носителя, чьим отражением он являлся. Но чем больше проходило времени, тем обычней становилась моя жизнь. Утром по вторникам и пятницам Костика подтягивала по истории, затем пары в МГУ и ночные смены в «Капкане».

Я была очень рада снова быть с родителями, но мне отчаянно не хватало чего-то, словно половину меня забрали: вынули душу, отрезали большую часть и вложили обратно. Про сердце вообще молчу: его вспороли, выпотрошили и даже не потрудились вернуть. Я жила, но будто бы и не было меня.

Единственное, что радовало – погода. Для Москвы солнечный теплый ноябрь – нонсенс! Люди даже куртки посбрасывали, а по новостям вовсю трубили об аномальной жаре.

Я первая зашла в вагон метро и место свободное нашлось, последнее! Мне сегодня везет, однако. На меня даже никто не дышал перегаром, нависая сверху – ну все, живу! Я вышла на своей станции и бросилась в универ, но все же остановилась возле киоска. Там торговала баба Нина, бывший комендант нашего общежития. Я-то там не жила, но к девчонкам заглядывала. Ух и злющая она! Но, когда мне нужно купить жвачку, всегда делаю это здесь, хоть она и на пять рублей дороже.

– Здрасьте, баб Нина.

– Здравствуй, Лизонька, тебе как обычно?

Я даже заглянула в окошко – там точно баба Нина. Седые волосы, забранные в хвост, глаза неровно накрашены синими тенями, жировик на подбородке с тонким белым волосом в середине – она!

– Да, спасибо, – выдавила я. Непривычно как-то. Я настроилась на «саранчу желторотую», да на «вырядилась на блядки».

– Бери, моя хорошая.

Я протянула ей карту для оплаты, но она замахала на меня руками:

– Так бери, что ты!

– Спасибо, баб Нина.

В космосе точно что-то происходит, иначе такой небывалый фарт объяснить нельзя, а метаморфозы с бабой Ниной – из области фантастики!

Я заняла одно из центральных мест в первом ряду – скоро начнется пара по мировой истории. Я наконец увижу Деона, точнее, Дмитрия Максимовича. На лекции было непривычно тихо и спокойно, даже Машка, сидевшая на три ряда выше меня, слушала и конспектировала, а вот я, наоборот, глаз от Ланского оторвать не могла. Сравнивала мимику и жесты, искала во взгляде привычную властную надменность. Ждала, когда он посмотрит на меня и обреченно скажет: ты безнадежна, полукровка!

Тебя хочу, золотистый котенок…

Об этих словах я даже не мечтала. Тем более что внутри меня было некое сопротивление. Словно я хочу взять суррогат и выдать за натуральный продукт. Дмитрий Максимович был красив, успешен, умен, не побоюсь этого эпитета, но никогда не тянуло меня к нему. А Темнейший… Я хоть и чувствовала его, помнила каждой клеточкой, его искра, темная, жгучая, горела во мне, но дни бежали – ничего не менялось. Иногда даже казалось, что я сама выдумала его. Таких мужчин не бывает в жизни, а мне так хотелось любить особенного, необыкновенного. Не можешь найти – придумай…